– Что за чертовщина происходит с моим малышом? – завопила Прист.
–
Она старалась делать то, что ей приказывали. Но, в случае успеха, на мостике должен оказаться кто-то, кто поднимет щиты.
Я вылетел из энжинариума и помчался через палубы и переборки, через каюты, открытые вакууму, через отсеки, пожираемые огнем. Я пронесся по малому трюму, попутно выжигая сознания охотников, уже почти одержавших верх над моей драгоценной Карой.
–
Я вылетел на мостик. Там было шумно и ярко. Мигали аварийные огни и руны дисплеев, выли тревожные сирены, звенели вызовы воксов, жужжали зуммеры кодиферов.
Неподвижное тело Кински лежало в кресле, а поверх него распластался Вистан Фраука. За капитанским пультом я увидел Халстрома. Он тоже казался мертвым, но я слышал его редкое дыхание и чувствовал, насколько искалечено его сознание.
–
Он пошевелился, но не очнулся. Иного выбора у меня не было. Пришлось надеть его тело. Эльман вскрикнул и резко пробудился. Используя его познания, я изучил все еще заблокированный главный пульт. Ауспекс показывал, что «Октобер кантри» подошел почти вплотную и продолжает стрелять.
Пальцами Халстрома я включил внутренний канал связи…
– Прист! Вы закончили? – Мои слова звучали странно, произносимые голосом Халстрома.
– Говорит, что почти закончили,– ответил Матуин.
Пауза.
– Попробуйте сейчас.
Ничего.
– Поправка,– добавил Матуин.– Пробуйте снова.
Наконец, система управления восстановилась. Я набрал на клавиатуре серию управляющих кодов и активировал щиты. Некоторые оказались выведены из строя. Атака Феклы уже уничтожила ряд защитных узлов и источников питания, а те, что все-таки включились, были ослаблены. Но все же корпус судна стал дрожать заметно меньше.
Я попытался исследовать сознание Халстрома, чтобы определить, что он сделал бы на моем месте.
Щиты, как и большая часть корабельных систем, питались энергией от основного реактора, управлявшего реально-пространственными двигателями. Руны на дисплее сообщили мне, что в результате пожара мощность реактора снизилась примерно на семьдесят пять процентов, практически лишив «Потаенный свет» способности двигаться.
Пришлось задействовать дополнительный реактор, снабжавший энергией отключенный сейчас варп- двигатель. Я перенаправил эту энергию в первичные системы и тем самым увеличил эффективность щитов на сорок процентов. Неортодоксальный прием и к тому же опасный, но это был старый и очень действенный трюк капитанов флота, любезно предоставленный мне опытом Халстрома.
Ко мне подошел Нейл.
– Халстром? – позвал он.
– Нет, это я.
– Ага. Так я и подумал. Позвольте предположить, это вы вырубили Скоха?
– Да.
– Спасибо, – кивнул Гарлон.
Я был слишком занят, чтобы поддерживать беседу.
Несмотря на поднятые шиты, огромные пространства правого борта, в который пришлась большая часть залпов Феклы, оставались незащищенными. «Октобер кантри» вскоре должен был уничтожить нас, если только…
Еще один небольшой трюк, подарок Халстрома. Выжав последнее из реально-пространственных двигателей, я заставил судно развернуться. Мы скользили через сверкающие огненные стены солнечного шторма, медленно ложась на левый борт. Судно Феклы не отставало.
– Вы… умеете управлять этой штукой? – удивился Нейл.
– Нет. Это Халстром.
Разворачиваясь, я подставлял под смертоносные удары орудий Феклы левый борт и активные щиты. Конечно, обладая куда меньшей маневренностью, чем «Октобер кантри», было практически невозможно удержать его слева. Фекла уже двигался вперед, чтобы вновь зайти со стороны поврежденного борта.
– Гарлон, проверь, что у нас осталось из оружия,– сказал я.
Он подошел к артиллерийскому пульту и стал возиться с незнакомыми системами. Я продолжал разворачивать судно на месте.
– Проклятие! – наконец произнес Нейл. – Почти все вышло из строя. Можете забыть про лазеры и фузионные излучатели. У меня осталась только одна ракетная батарея в носовой части.
