«Кресло» скользнул мимо него.
Парень кивнул и повернулся к Заэлю:
– Иди сюда, мальчик. Я должен…
– Найти для меня каюту и убедиться, что мне удобно,– сказал Заэль.
Парень заколебался.
– Да… верно.
Заэль увлекся процессом поднимания одной ноги за другой и опускания их на решетку палубы. Странное, тягучее ощущение заставило его улыбнуться.
– Что такое? – спросил Парень.
– Странно, – сказал Заэль.
– ИГ,– произнес Парень.
– А что это?
– Искусственная гравитация корабля. Ты к этому привыкнешь.
– А что такое «гравитация»?
Над мостиком «Потаенного света» бушевала классическая музыка. Чья-то там «Девятая симфония» гремела струнными инструментами, медными трубами и литаврами. Своеобразный маленький ритуал, причуда хозяйки судна. Ей нравилось покидать орбиту под что-нибудь соответствующее моменту. Кроме того, она утверждала, что это помогает навигаторам прокладывать курс.
– Потише на три пункта! – приказала она, когда увидела, как я поднимаюсь на мостик.
Музыка стала значительно тише.
– Тониус сказал, что мы направляемся к Флинту?
– Для начала, – ответил я через вокс-транслятор. Я делал это из уважения, поскольку по какой-то причине она не любила, когда я использовал ментальную речь. – Рейс может получиться довольно длинным. Если потребуется, доберемся даже до Ленка.
Циния Прист надула губы:
– Ни один придурок больше не суется в Ленк.
– Некоторые придурки еще суются. Вроде тех, за которыми мы охотимся. Я рассчитываю перехватить их раньше. И уж конечно, прежде, чем они вырвутся в Протяженность Удачи.
Она громко рассмеялась, запрокинув голову, затем резко смолкла и взглянула на меня, недоверчиво прищурившись.
– Ты шутишь?
– Не сейчас.
– Дерьмо! – Прист отвернулась и повторила: – Дерьмо! Я отказываюсь, категорически отказываюсь вести своего малыша в Протяженность Удачи.
– Циния…
– Нет. Ни за что, Гидеон. Флинт – это
– Люди, за которыми мы должны проследить, питают особый интерес к исторгнутым мирам, – сказал я.
– Что ж, рада за них. Вот пускай сами ими и наслаждаются.
Она отошла, поминая недобрым словом моих родителей, и, склонившись над пультом пилота, положила руки на латунный штурвал. Я понимал, в чем дело: Маджескус. Наши отношения с капитаном Прист были прекрасными до Маджескуса. Боже-Император, эхо тех событий все еще преследовало меня. Я никогда не забывал – и не смогу забыть – отчаянные вопли Вилла Толлоуханда, Элины Кои и Норы Сантджак, протрещавшие в воксе в последнее мгновение перед тем, как их настигла смерть. Не забыл я и о повреждениях, причиненных «Потаенному свету». Какими они были? Пятьдесят, шестьдесят процентов команды? Да подвергнет Трон Терры вечной огненной муке душу Зигмунта Молоха. Иногда мне даже жаль, что этот ублюдок уже покинул списки живых и я не могу убивать его снова и снова.
Но он был мертв, сожжен на Зента Малхайд, а мои друзья и союзники тоже давно умерли. И «тогда» не должно было влиять на «сейчас».
Циния снова прибавила звук до максимума. Мостик содрогнулся от роскошной симфонии.
– Циния!
Она притворилась, будто не слышит меня.
Она резко обернулась и впилась в меня взглядом.
– Давай напрямик, меня чертовски все это не радует.
