все содержимое себе в глотку, обильно поливая вином подбородок и грудь. Когда бутылка опустела, он с размаху швырнул ее на пол рубки.
Еретики они или нет, но эти мерзавцы знали, как построить проклятый корабль.
Капитан Принкос Гурвелайн, сидя за одним из многих регистраторов в корабельной рубке «Святого пламени», наблюдал, как «Рубикон», теряя обломки, прорывается сквозь завесу огня бортовых батарей «Беспощадного». «Беспощадный» никогда не мог похвастаться своей артиллерией, но он открыл стрельбу по приближающемуся врагу почти в упор из всех имеющихся орудий. Тот факт, что вражеское судно все еще двигалось, свидетельствовал о его необыкновенной прочности.
Гурвелайна нельзя было назвать капитаном старого образца. Его слово не было законом на корабле: эту привилегию он оставил офицеру безопасности Лорну и корабельному комиссару Гравику. Пока офицеры усердно выполняли долг, необходимости в железной руке не возникало. Гурвелайн же был скорее организатором офицерского корпуса «Святого пламени». Теперь в академии учили именно этому — работе в команде, ответственности и смирению.
Гигантский голопроектор создал в воздухе рубки образ вражеского крейсера со смятой кормой и потоками плазмы, текущими из разбитого реактора. Затем в сектор обзора датчиков «Святого пламени», следивших за движущимся объектом, попал «Беспощадный». Силуэт корабля проплыл по потолку рубки. Вражеский боевой крейсер продолжал двигаться прямо на Вулканис Ультор. Он не предпринимал никаких маневров и неуклонно направлялся к поверхности планеты.
— Доложите мне о повреждениях этого корабля, — сказал Гурвелайн.
Один из нескольких десятков офицеров инженерного состава взял вокс-передатчик:
— Капитан, у нас нет описания этого судна. Это боевой крейсер космодесантников, и его спецификаций нет в нашей базе данных.
— Выскажите свои предположения.
— Обширные повреждения носовой части, безусловные разрушения второстепенных систем. Возможно, задеты командные структуры. Один плазменный реактор пробит, мощность двигателей упала до семидесяти процентов. Потери в личном составе от тридцати до пятидесяти процентов.
— Артиллерия и аналитики! — резко оборвал его Гурвелайн. — Если сравняться с ним в скорости и накрыть несколькими последовательными залпами бортовых орудий, какова вероятность уничтожения корабля?
Возникла долгая пауза: артиллеристы и математики подсчитывали все факторы.
— Восемьдесят процентов, — последовал ответ.
— Отлично! Связисты, передайте в эскадрилью «Очищения» приказ занять позицию на высокой орбите на тот случай, если враг прорвется. Всем остальным: я хочу, чтобы мы развернулись параллельным курсом и были готовы открыть огонь через семь минут. После того как все это закончится, я пожму руку капитану Гракино за первичную обработку, которую они для нас провели. Всем подразделениям: выполняйте свой долг!
По приказу Гурвелайна офицерский корпус «Святого пламени», насчитывавший более сотни человек, мгновенно включился в работу. Отделанный деревянными панелями капитанский мостик завибрировал от бурной активности. Навигаторы прокладывали векторы курсов кораблей. Артиллеристы и механики устремились на оружейные палубы, чтобы подготовить к стрельбе огромные орудия. В машинном отделении расставлялись аварийные команды: ведь даже поврежденные орудия вражеского крейсера, при удачном стечении обстоятельств, могли разгромить жизненно важные системы «Святого пламени».
Военный корабль представлял собой прекрасное зрелище: все механизмы и все члены экипажа преследовали общую цель и были связаны общими обязанностями. От рабочих машинного отделения до командного состава во главе с самим Гурвелайном — весь экипаж «Святого пламени» объединился в общем порыве.
Если бы во всем Империуме был такой же порядок, как на «Святом пламени», Враг навеки был бы изгнан обратно в бездну. Но в данный момент Гурвелайна удовлетворило бы и превращение одного боевого крейсера космодесантников в пылающие обломки.
Сквозь разрывы в грязных тучах Валинов видел в небе белые искры стрельбы, обрушенной «Святым пламенем» на «Рубикон». Ему была известна колоссальная огневая мощь «Святого пламени». Если Валинов затронул верные струны, если все нити сойдутся вместе, как им и положено, то конец близок!
Голик Рен-Сар Валинов ехал в наземном каре с открытым верхом мимо окраинных нищенских поселений, окружавших западную кромку Центрального Улья. Впереди иссохшую землю прорезали бесконечные траншеи, окаймленные колючей проволокой, прерываемые большими пластобетонными бункерами. Даже на значительном расстоянии от тыловых сооружений Валинов видел спешащих на позиции людей. Он слышал сигнальные свистки и передаваемые по воксу оповещения о боевой тревоге. Рекоба все-таки сумел организовать сплоченную оборону, а по цепи командиров уже распространилось известие о появлении врагов в пределах системы. Все знали, что противники, как и предполагал Валинов, направились сразу к Вулканис Ультору и Центральному Улью.
Наземный кар, которым управлял офицер-связист из тяжелой балурианской пехоты, обогнул тыловой склад со стеллажами лазружей, готовых к отправке в любой сектор обороны, где возникнет нехватка оружия. Валинов встал с заднего сиденья и присмотрелся к багровым вспышкам взрывов, говорящих об ожесточенном обстреле.
Последняя из культистов Лигейи сидела рядом с ним, и ее всегда напряженные мускулы время от времени слегка подергивались. Валинов позаботился, чтобы спрятать культиста на время, пока он занимался делами в особняке Рекобы. Женщина выглядела зловеще и могла свести на нет все его старания заручиться доверием кардинала. Сейчас, за пределами города, ему больше не надо было ее скрывать. Валинов должен выглядеть настоящим воином, и присутствие культиста смерти без слов напомнит окружающим о нависшей угрозе.
Офицер повернул кар на север, и Валинов увидел, что они едут вдоль участка, занятого балурианскими пехотинцами. Тяжелая пехота Балура славилась жесткой дисциплиной. Эта черта воинов, наряду с панцирными доспехами и лазружьями, приспособленными для мощной стрельбы на близком расстоянии, представляла для Валинова особую ценность. Балурианцы сделают то, что им будет
