была его стихия, его предназначение, его жизнь. Эта жизнь, пусть и на грани смерти, была куда лучше, чем тихая и спокойная старость на родине. Кроме того, есть ли для воина удел достойнее, чем гибель на поле битвы, в окружении тел сраженных врагов.
Да, Рагнар понимал сержанта. Понимал настолько, насколько может понять старого воина молодой, еще не проживший столько же лет, не прошедший столько же испытаний. Пожалуй, Хакон сейчас был даже не просто доволен – он наслаждался жизнью и был благодарен судьбе за то, что она послала ему это испытание. Ему нравилось находиться здесь, в этом неизвестном мире, полном опасностей, в предвкушении смертельной схватки. Он был счастлив как человек, выполняющий ремесло, которому обучен и которое является его предназначением и смыслом жизни. Даже несмотря на обычный мрачный вид и суровую манеру держаться, сержант выглядел воодушевленным, его движения исполнились звериной грации, а в голосе появились новые, необычные интонации. Запах тоже изменился.
Глядя на сержанта, Рагнар тоже испытал прилив радости. Его не могло не радовать то, что отрядом руководит действительно достойный лидер.
По всей видимости, остальные Космические Волки испытывали схожие чувства. Несмотря на то что каждому из них уже довелось однажды столкнуться с силами Хаоса в горах Асахейма, это было их первое серьезное испытание в другом мире, которое в случае неудачи могло стать и последним. Так уж сложилось, что вся жизнь Космического Волка состояла из перелетов от планеты к планете, от кампании к кампании. Каждый из них готов был в любой момент отправиться туда, куда укажет Император или Великий Волк, и, если потребуется, отдать жизнь. Все Космодесантники ежеминутно были готовы исполнить свой долг.
Физиономия Свена, угрюмая и язвительная, приобрела в отблесках костра совсем уж зверские черты. Сломанный нос не добавлял ему красоты. Наряду с этим что-то мальчишеское еще присутствовало во всем его облике, и поэтому, когда он открывал рот, чтобы изрыгнуть очередное проклятие, инквизиторы всякий раз с удивлением оборачивались в его сторону.
Бледное лицо Нильса тоже выглядело совсем еще юным. Своим возбужденным видом и порывистыми движениями он напоминал хищную птицу.
Стрибьорн был, как всегда, непроницаем. Он отличался немногословностью и обычно не принимал участия в праздной болтовне своих товарищей. Его лицо с глубоко посаженными глазами, казалось, было высечено из гранита. Поймав на себе изучающий взгляд Рагнара, он отвернулся. Рагнар не испытывал к нему прежней вражды, но старался по возможности уклоняться от общения. Несмотря на то что каждый Кровавый Коготь, без сомнения, готов был в любой момент не раздумывая отдать свою жизнь за товарища, Стрибьорн и Рагнар сторонились друг друга.
Ларс стоял с отрешенным видом. Молитвенно сложенные ладони и взгляд, направленный куда-то глубоко в себя. Интересно, что он там нашел? Или, быть может, он просто заново переживает события прошедшего дня? Из всех боевых братьев Рагнара Ларс, пожалуй, был самым непостижимым и загадочным. Этот молодой человек некоторое время провел у Рунных Жрецов, и ходили слухи, что он в дальнейшем может удостоиться чести войти в их ряды. Что ж, у каждого свой путь.
Сержант Хакон остановил на каждом члене отряда пронзительный взгляд, оценивая их состояние. Рагнар почувствовал, когда старый воин посмотрел на него. Волк выдержал этот взгляд, который, казалось, проникал в самые недосягаемые глубины его души. Ему нечего было стыдиться и нечего скрывать от своего вожака, поскольку все испытания, выпавшие ему на этой планете, он прошел с честью и едва ли мог в чем- либо упрекнуть себя. Нескольких мгновений было достаточно, чтобы сержант прочел все это в его глазах. И в суровом взгляде Хакона молодой Волк уловил одобрение и теплоту.
Затем сержант повернулся к инквизиторам. Он не произнес ни слова, но, ощутив на себе его пристальный взгляд, Стернберг оглянулся. Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза, и Рагнар подумал уже, что и на этот раз не будет произнесено ни слова, но мгновение спустя сержант заговорил:
– Мы достигли окраин столицы Галта и находимся почти в центре орочьей армии.
– Талисман уже рядом,– отозвалась Кара Исаи, и голос ее показался каким-то пустым, как у человека, находящегося в трансе. – По мере приближения к нему связь крепнет. Теперь я могу уже ясно видеть того, кто сейчас владеет артефактом. Он не только воин великой силы и главнокомандующий, но еще и ядро всей этой орды. Только он объединяет все это неистовое полчище. Он тот, кто общается с их богами либо заставляет всех верить в это.
– Если мы убьем лидера, орда рассеется? – спросил Рагнар, внезапно почувствовав, что у него пересохло в горле.
– Не знаю. Возможно. Но чтобы узнать это, нам сначала следует убить его. Не думаю, что будет легко. Более того, сомневаюсь, что это вообще возможно.
– Любого можно убить, – ответил Хакон. – Вопрос лишь в выборе оружия.
– Этот военачальник наслаждается силой талисмана так же, как и его боги. Убить его будет нелегко. Я ощущаю силу его духа даже здесь. Он действительно обладает огромной мощью и не уйдет в небытие без борьбы.
– Мы настигнем его, – уверенно произнес Стернберг. – Нужно лишь поточнее определить его местонахождение и найти способ проникнуть к нему незамеченными. Не берусь утверждать, что это возможно, но, думаю, попробовать стоит.
– В сравнении с полчищами противника наши силы невелики, – продолжал Хакон, – но, если двигаться бесшумно, под покровом ночи, у нас есть шанс. Полагаю, город находится в руинах, а значит, там должно быть достаточно мест для укрытия.
– Может, подождать прибытия сил Империума? – отважился подать голос брат Тефис.
Рагнар чувствовал страх монаха, но не обвинял его. Охота за талисманом не была его миссией. Он лишь указывал им дорогу и, к своей чести, справился с этой задачей достойно. И если проникновение в сердце вражеской армии не входило в его планы, то едва ли кто-то мог осудить его за это.
– Да, это было бы наиболее верным решением, если бы мы могли знать наверняка, когда это произойдет, – ответил инквизитор Стернберг. – Нет сомнений, что силы Империума рано или поздно одержат победу над врагом, но, к сожалению, на это может потребоваться время, которого у нас просто нет. Нам надо рассчитывать только на себя.
– Вы уверены, что действительно сумеете незаметно подкрасться и убить этого орка? Ведь он не будет сидеть сложа руки. Рискну предположить, что если вы чувствуете его, то, возможно, и он чувствует вас. А следовательно, даже если вам удастся завладеть талисманом, то сумеете ли вы покинуть планету с ним? – спросил брат Тефис.
«Хороший вопрос», – подумал Рагнар.
– Это зависит от обстоятельств, – ответил Стернберг. – Если удача будет на нашей стороне, то мы сумеем воспользоваться телепортом и возвратиться на борт «Света истины».
– Если удача будет на нашей стороне? – переспросил Рагнар.
– Да, удача. Маяк телепорта может быть блокирован силовыми полями противника. В этом случае единственное, что нам останется,– рассредоточиться и поодиночке пытаться скрыться от противника, стараясь максимально отвлечь его внимание от талисмана. Затем мы снова соберемся в месте, где сможем воспользоваться телепортом для возвращения на корабль.
– Смело, – произнес брат Тефис, и Рагнар уловил плохо скрываемый сарказм в его голосе.
– Если ты не хочешь сопровождать нас дальше, никто не станет удерживать тебя, – ответил Стернберг холодно. – Ты можешь уйти в любое время.
Некоторое время брат Тефис молча смотрел на инквизитора. Было видно, как противоречивые чувства отчаянно борются в нем.
– Нет, я не уйду в джунгли. Если то, что вы говорите, правда и этот орк действительно является сосредоточением сил всей орды, то он должен ответить за то, что сотворил с моей родиной. И если вам все же удастся убить его, я хотел бы видеть это. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам.
Острый слух Рагнара безошибочно уловил интонации ненависти в голосе монаха, а нюх поймал ее характерный резкий запах. Сейчас взгляды всего отряда были устремлены на этого человека, сумевшего преодолеть свою слабость и свой страх во имя любви к родине. Несмотря на безусловное уважение к мужеству этого человека, Рагнар не видел, какую реальную пользу мог принести им их проводник. Поэтому он решил высказать вслух свою мысль.
