Глава 4.
К десяти вечера мы закончили совещаться. Командир решил, что в последний 'спокойный' вечер надо дать возможность людям отдохнуть и собраться с мыслями. Вот только баню растопить не дал!
Я сидел на завалинке и наслаждался одной из немногих, оставшихся у нас, сигаретой с вирджинским табаком.
- Оставишь? - спросил Миша Соколов, устраиваясь рядом.
- На.
Пока я обдумывал, с чего начать разговор, танкист глубоко затянулся.
- Мягкий какой! Трофейный? - спросил он, выпустив клубы дыма из носа.
- Вроде того…
- Антон, я что такое 'либераст'?
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
- Это ты откуда взял? - незаметно переведя дух, поинтересовался я у него.
- Да вчера товарищ капитан какое-то взрывное устройство делал, а я товарища военврача искал. Ну, и когда зашёл, услышал, как он приговоривает: 'Вот вам от меня подарочек будет либерасты общеевропейские!'
- Ах, это, - я вздохнул с облегчением, - товарищ капитан маты так заменяет. У него, видишь ли, три дочки малых и сын, ну он и приучился.
- Четверо? Силён, однако.
- Ты ещё учти, что ему уже за пятьдесят, и он в командировках времени больше чем дома вот уже лет двадцать проводит.
- Я и говорю - силен!
- Миш, а я вас с Сёмой с собой забрать хочу. Ты как, не против?
- А с чего мне быть против? Да мы и так, вроде, в вашем отряде, или нет?
- Пока нет.
- То есть? Я думал, что мы как Емельян или милиционер наш.
- Нет. Вы - не как они. Вы пока - сбоку припёка были. Да и сейчас мы на вас смотреть будем - гожи вы нам или нет.
- Товарищ старший лейтенант госбезопасности, - 'Ну что у них за манера такая - чуть что навытяжку вставать?' - хочу официально попросить вас о включении меня в состав отряда. Вы не смотрите, что документов нет, всегда ж запросить можно, - голос Михаила стал умоляющим. - Мне бы только до рычагов снова добраться! А уж там я знаю, чем немцев порадовать!
Мне, испорченному насквозь циничным в отношении к 'высоким чуйствам' веком, иногда манера предков выражаться казалась каким-то театральным представлением, но прошедший месяц доказал, что, как правило, они в своих мыслях и чувствах искренни. И если заявления сбежавшего лейтенанта Сотникова в своё время чуть не вызвали у меня приступ смеха - настолько пафосными и чрезмерно воспренными они казались, то к словам Миши я отнёсся серьёзно.
- Товарищ красноармеец Соколов, - ответил я, вставая, - вы приняты кандидатом в диверсионную группу. Разрешаю сесть.
- Служу трудовому народу!
- Похвально. Давай, Семёна найди, и приходите сюда через полчасика.
Понежиться на завалинке мне так и не удалось - минут через пять нарисовался Шура-Два и, радостно ухмыляясь, сообщил, что наши бойцы наконец-то разыскали где-то кровать и ему нужна помощь в изготовлении 'вьетнамских' противопехоток. Так что до прихода Миши с Семёном я упорно пилил трубки из кроватной спинки, а Саша нарезал из дощечки взрыватели. И только с приходом 'кандидатов в члены' появилась возможность по армейскому обыкновению припахать молодых, а самому развалится в обнимку с гитарой на ворохе прошлогоднего сена.
Под аккомпанемент ножовки и лучковой пилы начал наигрывать негромко какую-то тягучую и заунывную блюзовую тему. Что-то вроде 'стенаний молодого негра о подружке, проданной злым плантатором злому плантатору в далёкий Новый Орлеан', но сам скоро заскучал. Тут бойцы закончили пилить и принялись стучать молотками.
'О, это - по-нашему!' - я подхватил ритм и перешёл на рок-н-ролл.
Заметив, что Соколов то и дело оборачивается на меня, прикрикнул на него:
- Осторожней, по пальцу попадёшь! - и точно - спустя пару секунд после моего предупреждения Миша звезданул-таки себе по руке и, взвыв, принялся трясти ею в воздухе.
- Шли бы вы на свежий воздух, товарищ старший лейтенант! Или сам давай работай, эль Марьячи ты наш! - накинулся на меня, возмущённый потерей трудового ресурса Бродяга
- Всё, товарищ капитан, затыкаюсь и умолкаю навеки… - и, поставив гитару у стенки, я демонстративно понуро направился к двери.
- Э, ты что? Птица-радива, куда пошёл? Погоди четверть часика, а только потом народ отвлекай.
- Ну, раз я отвлекаю… - я встал в позу 'гордого, но непонятого, Творца'.
- Тох, хорош кривляться.
Я покладисто вернулся и забрал гитару.
В дверь постучали.
- Да, войдите, - Александр встал из-за стола.
В сарай заглянул Зайцев:
- Доброй ночи, товарищ капитан. И товарищ старший лейтенант, - добавил он, заметив меня.
- И вам всего хорошего, - ответил Бродяга несколько недовольным тоном, подразумевавшим, что он сейчас занят и хотел бы побыстрее вернуться к своим делам.
- Извините, что отрываю, но товарищ майор сказал, чтобы вы дали мне образец 'вьетнамки', хоть я и не знаю, что это такое…
- А, - протянул Саша, - входи. Мы как раз их сейчас и делаем. Вот. - И он протянул Зайцеву мину, которую собирал перед приходом последнего.
Тот повертел в руках детали и изумлённо посмотрел на Бродягу:
- Но это трубочка, как я понимаю, от кровати и кусочек дощечки с гвоздём! А где же мина?
- Миша, выскочи во двор и гаркни: 'Проверочный!' - обратился наш начштаба к Соколову.
После того, как его приказание было выполнено, и танкист вернулся, Саша снова обратился к Зайцеву:
- А теперь, старлей, смотри и учись!
Щепкой провертев в земляном полу отверстие глубиной сантиметров в пять, он положил на дно деревяшку с гвоздиком, затем аккуратно поставил трубочку, и, взяв со стола винтовочный патрон, опустил его внутрь трубки.
- Готово!
Зайцев с удивлением наблюдал за всеми этими манипуляциями. Было заметно, что он всё равно не понимает происходящего, а вот Михаил и Семён соображали быстрее:
- Товарищ капитан, - как старший по званию, Семён, решился прервать разговор командиров, - если теперь наступить патрон выстрели, верно?
- Точно так, - и Саша, присыпав мину землёй, взял небольшую дощечку, положил её сверху.
- Внимание! - и Бродяга наступил на край дощечки.
Грянул выстрел! И на нас посыпался какой-то мусор с пробитой пулей крыши сарая.
- Понятно теперь? - на старшего лейтенанта было больно смотреть.
Слово снова взял Семён:
- Товарищ капитан, а если не сработает?
- Один раз не сработает, в другой повезёт. Тут главное - дешевизна. Во Вьетнаме этим и
