не этим. Художественная литература появилась в России приблизительно на тысячу лет позже, чем в Европе. Европейская система образования так и не прижилась в моей хмурой татарской стране. Собственного изобразительного искусства типа живописи и скульптуры в России не было никогда. Театра тоже. О философии или фундаментальной науке смешно даже упоминать.
Что наука! За тысячу лет русские так и не сумели толком перевести на собственный язык даже Библию и до сих пор ведут церковные службы на вымершем древнеболгарском.
Европейцы любят слова. Они говорят постоянно. Они пакуют реальность в аккуратные брикетики слов. В России никто ничего ни во что не пакует. Россия молчит. Много-много веков подряд.
Жители моей страны понимают: большая русская лодка пробивается через шторм, а в шторм на корабле приказ нужно не обсуждать, а выполнять. Россию интересуют не красивые слова о несбыточной мечте, а выживание. Русским во все времена приходилось тяжко. Пятидесятиградусный мороз, реки, больше похожие на моря, дикие племена, норовящие пустить стрелу в спину… Когда им говорили, что нужно пойти и умереть, — они шли и умирали.
Молча.
Она такая, моя татарская страна. Много-много пространства. Не очень много людей. И совсем нет слов. Ни пути, ни истины, ни жизни…
8. Якутск, бывшая столица Сибири
1
О своей первой поездке в Сибирь вспоминать я не люблю. А последний раз я был там два года назад: собирался по реке Лене доплыть из Якутска до порта Тикси, стоящего на берегу Северного Ледовитого океана.
По телефону (4112)42-40-03 я из СПб заказал себе билет на громадный прогулочный теплоход «Кулибин». Мне казалось, это очень здорово — побывать на берегу странного океана, в котором нет воды, а только лед. Но, похоже, никто, кроме меня, так не считал: пассажиров на «Кулибине» почти не было.
Торчащие из воды скалы, бесконечная тайга, и в тайге летают сибирские жар-птицы со своими жар-птенцами. Река Лена — суицид гринписовца. С борта «Кулибина» все загрязнение окружающей среды выглядит не более чем засохшим плевком. По ходу дела теплоход проходит там через местности, откуда можно месяц двигаться в любом направлении и не встретить ни единого следа пребывания человека. Только небо и землю.
Первые три дня на теплоходе мне очень нравилось. А на четвертый день, едва мы миновали утесы Таба-Бастах, я понял, что занимаюсь херней. Ну, посмотрю я на Ледовитый океан… ну, не посмотрю… через неделю мне будет не вспомнить, как этот океан выглядит, а через полгода я и сам не поверю, что был там.
Зачем я встаю по утрам и делаю то, что делаю? Ведь уже к вечеру от утра не останется ничего. В полном отчаянии, в ближайшем порту я слез с «Кулибина», вертолетом вернулся в Якутск, до полусмерти напился в аэропорту и улетел в Петербург. Зачем вообще мы занимаемся тем, чем занимаемся, если все это так ненадолго, а надолго в этом чертовом мире не бывает ничего?
2
Испанским конкистадорам понадобилось целых семнадцать лет, чтобы покорить языческую Мексику. А у русских на завоевание языческой Якутии ушло всего четыре года. И это при том, что Якутия больше Мексики в шесть раз и вообще превышает по площади всю Западную Европу вместе взятую.
После того как великая Золотая Орда пала, Москва взялась за собирание ордынских земель. Татарская Сибирь должна была достаться русским, и дело тут не только в международном престиже. Тогда, как и сегодня, дело было в природных ресурсах. Пятьсот лет назад соболиные меха ценились не меньше, чем сегодня ценится нефть, а добывать их было куда легче, чем нефть. Чтобы стать богатым, нужно было всего-навсего добраться до любого сибирского племени, отрубить голову шаману, взять в заложники вождя, провести показательный расстрел нескольких недовольных и объявить, что отныне члены племени обязаны платить белому русскому царю «ясак»: дань соболиными мехами.
На одного вернувшегося из Сибири приходилось по пятьдесят погибших. Зато те, кто выживал, оказывались сказочно богаты.
У русских был свой Drang Nach Osten — «Натиск на Восток». Вся русская история — это и есть движение с запада на восток. Якутия для России всегда была важнее, чем Франция. Да и в моей личной жизни Якутия тоже сыграла кое-какую роль. Об этом я и собираюсь вам рассказать в этой главе.
3
В 1620 году крепкий русский мужчина Демид Сафонов по прозвищу Пянда первым услышал от эвенков, с которых собирал ясак, о великой восточной реке Елюене (Лене). Двое шаманов, Томканей и Лавага, подробно рассказали ему, как от уже освоенного Енисея можно добраться до сказочной Якутии — сибирского Эльдорадо.
Пянда был отважен. На покорение Ленских земель он отправился во главе отряда всего в сорок человек. С собой он взял пороху, свинца, десять панцирей, пищали и пушечку железную, а к ней сто полуфунтовых ядер. Через неделю судно с припасами перевернулось на высоком речном пороге и все перечисленное плюс продовольствие ухнуло на дно реки.
В октябре начались первые заморозки. Пянда решает оставить вмерзшие в лед суда и дальше двигать пешком. Надежда была на то, что где-нибудь неподалеку удастся отыскать аборигенов, которых можно будет обложить ясаком.
Впрягшись в нарты, казаки день за днем ползли по льду. Часть отряда, не выдержав, сбежала назад в Тюмень. Зато вскоре русские наткнулись на первых оленеводов. Пянда пытался торговать, но товары быстро закончились, и дальше казаки действовали пытками. Эвенкийский князь Доптыуль был взят в заложники, а с его племени русские собрали ясак. Начало было положено.
Казаки стали устраиваться на зимовку. Местным жителям было объявлено: они обязаны сдать сорок кузовов круп и десять олешек на мясо. Оленеводы не спорили и сдали все, как положено. Однако посланные за продовольствием казаки не успокоились и всем отрядом изнасиловали, а затем убили княжескую дочь.
Терпение племен лопнуло. Часть казаков была перебита, а оставшиеся бросили добытые продукты и спаслись бегством. Пянда и его люди остались на зиму без еды.
Семь зимних месяцев его отряд отбивался от атак эвенкских лучников и не забывал охотиться на песцов. Эвенков было застрелено много, а песцов — не очень. Как только в июне началась весна, Пянда срубил новые лодки и попробовал снова углубиться в тайгу. К концу лета он продвинулся всего на пятьдесят верст и вынужден был зазимовать еще раз.
Вторая зимовка превратилась в кошмар. Со всех сторон лагерь Пянды атаковали разъяренные аборигены. Люди Пянды питались травой и кореньями. Не выдержав, казаки начали готовить похлебку из тел убитых врагов. Чуть позже в ход пошли и собственные замерзшие товарищи.
