Сперва я пытался быть вежливым. Потом пробовал демонстративно не слушать. Потом думал даже уйти, поискать другую булочную с пивом. Дед не отставал, бубнил, портил мне жизнь.
— Вот Дима… — говорил он. — А с другой стороны, вот Лёва…
Я кивал и злился.
— Диме я возражал вот так… — не успокаивался он. — А Лёве вот этак…
Я опять кивал, но злился чем дальше, тем меньше.
Понемногу до меня доходило, что вдрабадан пьяный собеседник говорит странные вещи. Дима, о котором шла речь, явно был академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым. А Лёва — историком Львом Николаевичем Гумилевым. Но кем, черт возьми, был сам дед в бобровом воротнике?
— К Лёве как-то пришли журналисты. Говорят: «А можете изложить свою теорию этногенеза кратко и просто?» Он говорит: «Конечно, могу!» Они спрашивают: «А в триста строк можете уложиться?» Он говорит: «Конечно, могу! Для вас, уважаемые, могу даже в три предложения уложиться!» Они говорят: «В три предложения? Всю теорию этногенеза? Как такое возможно?» Он говорит: «Возможно-возможно! Готовы записывать?» Они достали перья и приготовились. Говорят: «Мы готовы!» Лёва им отвечает: «Раз готовы, то пишите: сначала ни хуя — потом нихуя-а-а себе! — а потом опять ни хуя! Успели?»
Откидываясь на расползающемся стульчике, дед хихикал:
— Хи-хи-хи!
Потом он наконец встал и начал прощаться. На чумазом столе он оставил недопитую кружку бледно-желтого пива. И с этого ракурса я все-таки узнал его. Собутыльник тоже был академиком. Ведущим спецом по древнерусской культуре.
Пошатываясь, он побрел к выходу из булочной. На пороге обернулся и сказал, что Золотая Орда — вот корень всех проблем современной России.
2
А я в тот момент как раз собирался съездить в Монголию. Мне хотелось проехаться из Европы в Азию тем же маршрутом, каким за семьсот лет до меня проехался венецианский жулик Марко Поло.
Самолетом из Москвы я долетел до Алма-Аты (Казахстан). К югу лежали горы Кюнгей-Але-Тоо, а за ними начинались бесконечные пустыни Центральной Азии. Марко Поло уверял, что в его времена тамошние содержатели караван-сараев в плане гостеприимства предлагали путникам собственных жен. К моменту, когда сюда приехал я, от традиции не осталось даже следов.
Я сел на дребезжащий казахский автобус, доехал до железнодорожной станции «Дружба», встал в очередь на границе, долго ругался с китайскими пограничниками (они хотели тысячу долларов взятки, а я предлагал им два доллара — сошлись на трех), потом долго ехал через Синьцзян-Уйгурский укрепрайон (сплошные рвы, надолбы и колючая проволока), а потом оказался в первом большом китайском городе Урумчи.
На Urumchi-Railroad я вылез из автобуса, и меня тут же попыталась ограбить банда русскоговорящих цыган с ножами. Они приняли меня за челнока и намеревались отобрать товар. Я сказал, что товаров у меня нет. Цыгане расстроились. После некоторого торга я все-таки согласился уплатить им $8 на всех.
Мы расстались довольные друг другом. Цыгане получили $8, а я получил возможность рассказать вам об этом эпизоде.
3
В Китае на железнодорожный перрон можно попасть, только имея билет. Проходы перекрыты полицией, «зайцев» заворачивают. При этом в кассах билеты не продаются никогда. Поэтому пассажиры, сбиваясь в мобильные отряды, лезут через заборы, штурмом берут заколоченные двери, пролезают под ограждениями и выламывают доски в заборах.
Как только поезд трогается, по вагонам начинают объявлять: «Уважаемые безбилетные пассажиры! Пройдите в вагон такой-то и оплатите проезд». Зайцы послушно прутся, куда велено, и оплачивают.
Купейные вагоны в Китае редкость. В основном ходят жесткие сидячие вагоны. Сесть в них негде, в проходы набивается по сотне лишних людей. А ехать от Урумчи до Пекина семьдесят часов. Кое-кто пристраивается подремать даже на полу в туалете. Остальные спят стоя, непрестанно курят, громко чавкают, развлекаются ловлей карманников, болтают визгливыми голосами и бродят из вагона в вагон.
На второй день этого аттракциона в моем вагоне на минутку стало посвободнее. Я плюхнулся в кресло возле окна. Поезд въезжал в провинцию Ганьсу. Здесь кончались центральноазиатские степи и начинался реальный Китай. От окружающего мира он был отгорожен Великой Китайской стеной. Я успел увидеть, как за окном вагона проплыли укрепления Цзяюйгуань — самый западный и самый разрушенный кусочек неприступного укрепления.
4
Понятия не имею, как через эту стену перелезали кривоногие монгольские всадники и как они перетаскивали на ту сторону своих кривоногих лошадок. Чингисхан взялся за завоевание мира довольно пожилым джентльменом. Когда мир впервые услышал о его конниках, самому Чингису было уже за пятьдесят.
В 1206-м году Чингиз первый раз покинул родные степи и вторгся в Северный Китай. Китайские летописцы писали:
Китайцев истребляли так, что кости трещали, словно сухие сучья. Дороги были завалены грудами трупов, как гнилыми деревьями. Все равнины стали издавать зловоние. Золото и шелк, сыновья и дочери, волы и кони — все, подобно циновке, было свернуто и увезено. Дома сожжены, города превращены в развалины.
Всего монголы срыли с лица земли 862 китайских города. Военачальники Чингисхана обсуждали план поголовного истребления китайцев и устройства на освободившихся землях пастбищ для монгольских скакунов.
После этого армия Чингисхана двинулась на мусульманский запад. К тому времени среднеазиатские оазисы имели за плечами несколько тысяч лет истории. Это был цветущий край, более культурный, чем тогдашняя Франция. На походе Чингисхана его история и закончилась.
В Самарканде монголы казнили 100 000 жителей. Сам город они затопили, отведя воду из реки Зеравшан. Древний и прекрасный Хорезм монголы разграбили и сожгли. Бухара была разрушена так, будто вчера ее и не было. После резни в городе Мерв подсчет трупов продолжался 13 ночей. Под Нишаппуром стрелой был убит зять хана. Заперев ворота милосердия, монголы истребили всех жителей и разрушили город. Место, где он стоял, они распахали. Буквально за три года цветущий край превратился в пустыню Кызылкум. В плане экологии последствия монгольского нашествия не преодолены до сих пор.
5
Из Пекина я на автобусе доехал до монгольского блокпоста Залин-Ууд. Там я пересел на автобус, идущий в столицу Улан-Батор. Оттуда (уже на третьем автобусе) я доехал до древнего города Каракорум. Во
