Жена воскликнула:
— Что это?
Ворон ответил:
— Наверное, лиса дорогой шкуры подмочила.
В это время сын пришел. Сказали ему про шкуры. Сын попросил:
— А ну-ка, покажите мне свое богатство!
Достала мать мешок, развязала. Вытащила сеть. Удивилась:
— Смотри-ка, нет ничего! Только старая мокрая сеть.
Рассердился ворон, приказал:
— Повесьте сеть с мешком на дверь в кладовую. Сегодня лиса, наверное, опять придет. Пусть сама идет в кладовую за пищей. Сунет лапу в мешок — завяжите его. Как в капкане будет.
И правда, через некоторое время опять лиса пришла. Дочь ворона сказала матери:
— Смотри, опять пришла обманщица.
А лиса уже свои лживые речи разводит:
— Вот мы с мужем опять пришли, шкуры принесли. Хорошие шкуры, выделанные.
Жена ворона притворилась больной, говорит:
— Ах, у меня сегодня вдруг голова заболела, не могу ходить. Это вы опять пришли?
Лиса говорит:
— Да, это мы, ненадолго. Торопимся. До свидания!
А сама к кладовой пробралась, сунула лапу в мешок. Завязла лапа в мешке. Дернула лиса лапу. Хотела убежать, сама в сети запуталась, закричала:
— Ой, что вы со мной делаете?
А ворон говорит:
— Ничего мы с тобой не делаем. Ты сама себе плохо сделала. Зачем обманула нас? Зачем вместо шкур старую сеть дала? Зачем в чужие кладовые лазишь?
Заплакала лиса, просит, чтобы отвязали. Не стали отвязывать. Смеются над ней, обманщицей и воровкой называют. Наконец порвала лиса старую сеть, выскочила на улицу. А на лапе мешок завязан. Так с мешком домой и прибежала. Старшей дочери сказала:
— Развяжи скорее мешок.
Та ответила:
— Не буду развязывать. Зачем ты обманываешь дочку Кукки?
Младшая дочь все же отвязала.
Так ворон проучил лису за то, что обманывала и воровала. Все.
Вот однажды катаются мыши с горки и кричат:
— Па-а-а! Весело нам!
Катаются они с яранги, где женщина-кала жила.
Вот опять покатились:
— Па-a-a! Весело нам!
А в яранге женщина-кала шьет. Муж ее ушел в тундру охотиться.
И снова покатились мыши:
— Па-а-а! Весело нам!
Тут старуха кала сказала:
— Что это свет мне загораживает? Наверно, это мой нос с губами.
Отрезала ножом.
— Ики-и-и!
И съела. Ну так же, как наши родители в то время съедали нос и губы дикого оленя.
Но вот мыши снова покатились:
— Па-а-а! Весело нам!
Опять старуха кала сказала:
— Да что это свет загораживает? Наверно, моя щека.
И отрезала щеку.
— Ики-и-и!
Уж очень прожорлива была. И щеку съела. Так же, как наши родители отрезали у диких оленей уши и съедали.
Но тут мыши снова покатились:
— Па-а-а! Весело нам!
Старуха кала сказала:
— Что такое свет загораживает? Наверное, моя другая щека.
Опять отрезала.
— Ики-и-и!
Тоже съела.
А мыши опять покатились:
— Па-а-а! Весело нам!
Старуха кала воскликнула:
— Ну-ка, выйду! Что же это все время свет загораживает?
Вышла, все лицо в крови. Увидели ее мыши. Испугались. Побежали. Старуха кала позвала их:
— А, так это, оказывается, вы! Идемте, вместе покатаемся!
Вернулись мыши. Покатились вместе со старухой кала. А она схватила их и в большой мешок затолкала. В яранге на верхнюю перекладину повесила. Сама за дровами пошла.
А неподалеку жила лиса с дочкой.
Вот и говорит лиса дочке:
— Имынна, где мой плетеный ремень для ноши?
— Куда ты? — спросила дочь.
— Да так, пойду побродить.
Отправилась лиса. Идет. Вдруг слышит, как будто плачет кто-то. Пошла на плач. Увидела мышек. Воскликнула:
— Ох, ох! Да кто же вас так высоко подвесил?
Затем спросила:
— Что там бормочет этот мешок?
Мышки попросили:
— Скажи, пожалуйста, вот так: «Наклонись, мышиным жиром наполню».
Сказала лиса мешку:
— Ну-ка, наклонись, мышиным жиром наполню.
Наклонился мешок. Выпустила лиса мышей. Но самая маленькая умерла. Набила лиса мешок веточками шикши, умершую мышку обратно положила.
Сказала лиса мышкам:
— Ну, идите домой, скажите родителям чтобы перекочевывали к верхним людям. И пусть на прежней стоянке оставят тушу барана.
Отправились мыши домой. Плачут. Пришли домой.
Родители спросили:
