— Какое затруднение?
— Леди Гвинет уехала кататься верхом и до сих пор не вернулась! — в отчаянии вымолвила Энни.
— Уехала верхом, — ничего не выражающим голосом повторил Рован.
— Да.
— Кто ей это позволил? — спросил он и грозно посмотрел на Тристана.
— Милорд, я должен был смотреть за ней гораздо внимательней, но… она не просила ничьего разрешения. Просто взяла и уехала, — объяснил управляющий.
Он стоял, выпрямившись во весь свой большой рост, и был готов принять волну господского гнева.
Это было почти нелепо, но Рован не сердился на Тристана: слишком хорошо он знал Гвинет. Но на нее он был зол до бешенства. И, как ни странно, он был рад этой нечеловеческой злобе — он что-то чувствовал, он был…
— Когда она уехала? — спросил он.
— Мне кажется, за несколько часов до сумерек, — ответила Энни.
— Я сейчас соберу людей. Даю вам слово, мы найдем ее, — заверил своего господина Тристан.
— Я тоже поеду с ними, — мрачно произнес Рован, затем помолчал, глубоко дыша, и приказал: — Сообщите преподобному Кеоху, что женщины могут подготовить тело моей супруги, мы проведем бдение у гроба в зале, чтобы все, кто желает, из народа могли помолиться о ней перед погребением.
Потом он повернулся и ушел готовиться в путь.
Рован знал, что не должен скакать на поиски Гвинет: его люди могут найти ее и без его помощи. Но он не мог сидеть на месте. В темноте скрываются опасности, а эта глупая девчонка слишком самоуверенна и не понимает этого. Ему хотелось задушить Гвинет: он отвечает за нее, а она об этом и не думает.
Когда стало ясно, что смерть Кэтрин близка, он отправил королеве письмо, в котором сообщил, что их с Гвинет поездка займет больше времени, чем предполагали раньше. Мария ответила, что понимает: ему необходимо быть у постели умирающей жены. И добавила, что это — его долг.
Да, его Кэтрин умерла, и его долг — молиться у ее постели. Никто не ожидает, что он сегодня позабудет этот долг ради другой, менее важной обязанности. Он не должен ехать.
Но тут он представил себе Гвинет одну, ночью, в горах и понял, что все-таки поедет.
— Привет, — прошептала Гвинет и с тревогой услышала, что ее голос дрожит. — Привет, кто здесь? — повторила она.
Только после этого из кустов сбоку от нее выпрыгнул мужчина и схватил ее лошадь под уздцы. Кобыла резко отпрянула в сторону, но незнакомец удержал ее.
— Да это просто девушка. Заехала одна в лес, — произнес он на гэльском языке — языке горцев.
Из темноты вышли еще двое мужчин и встали по бокам лошади.
— Извините, что помешала вам, — сказала Гвинет и продолжила: — Я леди Маклауд с острова Айлингтон. Вы, вероятно, знакомы с моим дядей. Я путешествую под защитой лорда Рована Грэма и сейчас гощу в замке Грей, где произошла трагическая утрата. Может быть, вы будете добры указать мне дорогу туда, чтобы я вернулась в замок, пока еще не совсем поздно?
— Леди Маклауд? — переспросил один из них и шагнул вперед.
Кто-то зажег факел, и его свет на мгновение ослепил Гвинет. Она чувствовала на себе изучающие взгляды, и от этого ей было неуютно. Ей не нравился тон, которым заговорил с ней этот человек.
— Лорд Рован Грэм будет искать меня! — заявила она.
— В самом деле?
Этот вопрос задал тот же человек.
Моргая от яркого света, она старалась разглядеть говорившего. Он был высок, с длинной бородой, доходящей до груди. Это был мужчина лет пятидесяти, крупный и мускулистый. Рядом с ним стоял еще один, помоложе, тоже бородатый и настолько похожий на первого, что было ясно: это его близкий родственник — вероятно, сын. Третий мужчина был выше других, и волосы у него, в отличие от них, были светлые. Гвинет быстро заметила, что клетчатая ткань его одежды была лучше, чем у остальных, и на ногах у него были вполне добротные башмаки, а у его спутников — очень поношенные сапоги.
Светловолосый был молод, чисто выбрит и стройней, чем остальные. И следующим заговорил именно он.
— Леди Маклауд? — пробормотал он.
— Это подарок для нас, — сказал самый старший.
— Не поможете ли вы мне найти дорогу? — с тревогой спросила она.
— Маклауд! — крикнул младший бородач.
Было похоже, что их всех это забавляет. По глазам было видно, что они что-то высчитывают в уме.
— Я одна из фрейлин королевы! — решительно заявила Гвинет.
— А королева-то и в самом деле вернулась, — заметил светловолосый.
— А ну ее, католичку! — воскликнул самый старший и плюнул.
— Католичка, но добрая. Она желает, чтобы все ее подданные молились так, как предпочитают сами, — быстро ответила Гвинет.
— Я помогу вам спешиться, миледи, — галантно предложил самый старший. — Я Фергус Макайви. Может быть, вы слышали обо мне.
Гвинет о нем не слышала.
Но это оказалось не важно: Фергус не ждал от нее ответа. Не спросив у Гвинет разрешения, он снял ее с лошади. Гвинет не стала протестовать: он был огромен как бык. Она уже почувствовала, что попала в беду, но совершенно не могла понять почему. Кажется, причина в том, что она из семьи Маклауд. Может быть, у этих людей был какой-то спор с Маклаудами?
Сердце словно оборвалось у нее в груди. Но она не должна потерять рассудок от страха!
— Королева действительно справедлива и добра, — сказала Гвинет, уже касаясь ногами земли. — Но ей дает советы ее брат, Джеймс Стюарт. А он может быть суровым и строго наказывать.
Трое незнакомцев недоверчиво переглянулись. Светловолосый согнулся в легком поклоне и промолвил:
— Миледи, я Брюс Макайви, глава клана Макайви. Возможно, вы слышали обо мне.
О нем Гвинет тоже не слышала, поэтому она просто промолчала.
— Это мой родственник Майкл, сын Фергуса, — представил Брюс их третьего спутника. — Как видите, вы находитесь на землях нашего клана.
— Милорд, и вы, достойные господа, — начала она и заставила себя любезно улыбнуться, — мне жаль, что я нарушила границу и потревожила вас. Не будете ли вы добры всего лишь указать мне дорогу обратно к замку Грей.
— Мы не отпустим вас без угощения, чтобы вы не были голодны в пути, и не отправим вас в темноту без провожатых, — ответил Брюс.
— А вот лорд Грэм, кажется, позволил себе поступить иначе, — заметил Фергус.
— Я очень опытная наездница, — заявила Гвинет.
— Может быть, но вы не должны находиться в темноте одна, — возразил ей Брюс.
Он внимательно изучал ее взглядом. Гвинет это не нравилось, и она понимала, что должна говорить очень осторожно.
— Жена лорда Рована сегодня умерла, — мягко и тихо произнесла она. — Он в трауре. Он устал, и у него скверно на душе.
Ее слова заставили всех переглянуться.
— Поезжайте с нами! Мы напоим вас пивом и накормим мясом, — сказал Фергус.
У Гвинет не было выбора: Фергус держал в руках поводья ее кобылы, а Брюс взял ее за руку. Поэтому она позволила им отвести себя к горевшему в ночной темноте костру.
Ее усадили перед огнем на свернутый клетчатый плед
