Фрейлина

— Действительно пылко, — согласился Энгус, и Гвинет поняла, что ее слова ему приятны.

Гвинет уже несколько месяцев жила у себя дома на острове, и ей нравились суровые морские волны и тяжелый труд рыбаков, которые, разумеется, старались говорить вежливей, когда Гвинет находилась в их лодке. А быть на пастбище вместе с пастухами было еще приятнее. Она могла отдохнуть, как сегодня, наслаждаясь густым запахом трав и земли и вечно меняющейся красотой неба над головой и прочесть последние письма, полученные от королевы. И все же…

Послание от Марии Стюарт пробудило в Гвинет тоску по Эдинбургу. Она писала ей так, словно Гвинет знала обо всем, что произошло в Холируде, будто они и не расставались, но Гвинет начала уже отдаляться от этой жизни. Прошел год, как она покинула Эдинбург. Тогда она думала, что к этому времени вернется к Марии и ее двору, даже если долго проживет в Лондоне. Но лорд Рован все не приезжал за ней на Айлингтон, хотя его официальный траур наверняка уже закончился. Из писем Марии она знала, что обстановка, сложившаяся в столице, заставила королеву вызвать Рована обратно ко двору — одного, без нее. Мария по-прежнему планировала отправить Гвинет в Лондон для встречи с королевой Англии, но ни разу не написала, когда это произойдет.

Гвинет вернулась к письму: «Ах, если бы ты была здесь! Шотландские дворяне так любят ссориться между собой, вечно готовы вцепиться в горло один другому. Я так благодарна Богу за то, что у меня есть мой сводный брат Джеймс. Только его советы помогают мне все время поступать разумно. Ходили слухи, что Аарон, сын Шательро, так влюбился в меня, что хотел похитить. А вот дело гораздо серьезней этого: Джеймс Хепберн, граф Босуэл, враждует с Гамильтонами. Босуэл, желая отомстить Аарону Гамильтону за какую-то обиду, ворвался в дом некой Элисон, которая считается любовницей Аарона, и я должна с большим отвращением сказать, что дело дошло до применения силы. В Эдинбурге едва не начался мятеж, мне пришлось приказать арестовать обоих, но, к счастью, мой брат был рядом. Что мне делать с этими шотландскими дворянами? Они имеют гораздо больше власти, чем дворяне во Франции, но я поклялась, что не стану использовать один род против другого и буду справедливой во всем. Я королева и заставлю себя почитать, хотя трудно быть мудрой и даже милосердной и сохранять уважение, которое дает мне мой сан. Шотландия прекрасна во многих отношениях, но это не та утонченная и хорошо управляемая страна, которую я когда-то знала».

На этом месте Гвинет поморщилась. Кроме этого, в письме королевы было только обещание беречь Гвинет и заботиться о ней, поэтому молодая фрейлина решила сейчас же уничтожить эту бумагу, чтобы какой-нибудь неразборчивый в средствах человек не прочел такой отзыв королевы о ее народе. Она мгновенно разорвала письмо на мелкие клочки и развеяла их по ветру.

Она встала, потянулась и вдруг заметила, что в ее волосах, которые она сегодня распустила по плечам, запутались длинные стебли травы. Здесь это было не важно: никто не оценивал ее внешний вид. Она была одета по погоде — в льняное белье, шерстяное платье и плащ. Гвинет не могла не вспомнить, что при дворе женщины носили под верхними юбками нижние, а под нижними — тонкое белье. Там выбор, какие украшения надеть, был одним из важнейших решений каждого дня. Мария, хотя у нее были великолепные волосы, густые и длинные, имела много париков и шиньонов, и ее туалет занимал больше часа. Мария любила наряды, украшения и роскошные зрелища. Когда Гвинет была в ее свите, ей тоже было весело от этой выставляемой напоказ роскоши. Но здесь…

Здесь лорды и леди были едины со своим народом, и жизнь их казалась простой.

Был полдень, и пастухи собрались вместе, чтобы перекусить хлебом и сыром. Гвинет встала, начала махать им рукой — и вдруг услышала стук копыт. Она быстро повернулась на этот звук, прикрывая ладонью глаза от солнца.

Человек, который приближался к ней на коне, не был ей знаком, но она не испугалась. У Энгуса всегда были на службе двадцать хорошо обученных солдат, а кроме них, здесь были еще десять человек во главе с Гевином, они остались при ней по приказу лорда Рована. На этом острове она могла ходить где угодно, не боясь никакой беды. И ей нравилось осматривать пещеры, отмели, маленькие бухты и расщелины, которые очаровывали ее в детстве.

Она так боялась приезда сюда, но все оказалось совсем не так ужасно, как она воображала. Единственное, что ее беспокоило, были сны и мечты, где постоянно возникал образ мужчины, появлению которого противилось ее сознание.

Но правда жизни сурова. Она из слишком хорошей семьи, чтобы стать женой Макайви, а лорд Рован из слишком знатного рода, чтобы думать о ней как о возможной жене.

Мария сама предупреждала ее: не влюбляйся в него. Он — королевского происхождения, он — лишь далекое воспоминание.

Пока Гвинет напоминала себе об этом, всадник подъехал ближе.

— Миледи?! — позвал он с явно английским акцентом, но, увидев ее, очень удивился.

Гвинет подумала, что он, конечно, не рассчитывал найти владелицу острова босой, с травинками на платье и в волосах.

— Да, я леди Маклауд, — ответила она.

Он сошел с коня, снял с головы украшенную перьями шляпу и подошел к Гвинет. Хотя он пытался придать своему лицу выражение спокойствия и послушания, она догадывалась, что он с интересом разглядывает ее.

— Я Джефри Иген, меня послала королева Мария, — представился он.

Гвинет беспокойно нахмурилась и спросила:

— Здорова ли королева?

— Да, — поспешно ответил он. — Я здесь для того, чтобы сообщить вам: она требует, чтобы вы как можно скорее отправились в Англию.

Гвинет почувствовала легкую дрожь в сердце. Она должна ехать дальше одна.

— Я понимаю, — пробормотала она, хотя не понимала совершенно ничего.

— Если вы готовы воспользоваться моим конем, миледи, мы могли бы вернуться в замок, и, пока вы будете собираться в путь, вам все объяснят, — сказал посланец, затем кашлянул и добавил: — Я поговорил с вашим дядей, а ваша служанка уже укладывает вещи.

— У меня есть своя лошадь, — с улыбкой заверила его Гвинет.

За долгие недели жизни на острове она очень подружилась со своенравной кобылой, которая сбросила ее с себя, испугавшись кабана в лесу возле Холируда. Она вдруг резко свистнула. Это, несомненно, привело в ужас посланца королевы. Но кобыла Хлоя мгновенно явилась с соседнего пригорка и послушно подошла к своей хозяйке. Гвинет была уверена, что ее гостя также сильно поразило то, что на лошади не было седла и что Гвинет мгновенно запрыгнула ей на спину, не нарушив при этом приличий.

— Вы готовы, Джефри? — спросила она.

— Готов, миледи.

Она ударила лошадь коленом, и Хлоя мгновенно понеслась. Гвинет была в восторге от этого рывка и быстро оставила далеко позади королевского посланца, которому это наверняка не понравилось. Ей было весело, когда она сошла с лошади во дворе среди множества цыплят и других домашних животных и бросила поводья одному из конюхов, быстро улыбнувшись и поблагодарив его при этом.

Только теперь, пыхтя и отдуваясь, подъехал посланец.

— Миледи… — начал он.

— Проходите в зал, — перебила его она и сама пошла впереди.

Но когда она вбежала по одной из наружных каменных лестниц наверх, прямо в холодный и пустой зал замка, то быстро притихла. В зале находились Энгус, Гевин, несколько солдат. И тот, кого она совершенно не ожидала здесь увидеть, — Рован.

Гвинет была уверена, что ее щеки мгновенно запылали. Она наверняка выглядела как работница с фермы. Или даже хуже — как далеко не добродетельная девица, которая несколько часов подряд забавлялась на сене с конюхом.

Она стояла словно каменная, ее ноги были босы, а глаза широко открыты.

В отличие от нее у Рована и волосы, и одежда были и полном порядке. На нем был шотландский костюм: брошь — знак его рода — как положено, приколота на плече, шляпа была надета под безукоризненно верным углом, башмаки сверкали. Его лицо немного осунулось, но сохранило ту грубую