его.
Отец - от этого слова, от того, что в глубине души Лутарг признал ведущего своим родителем, волна чего-то светлого, но пока еще непонятного, захлестнула мужчину, пробежавшись теплом по коже и укоренившись возле сердца, заняла пустующую в ожидании нее нишу.
Они не покинули центральную башню крепости, лишь поднялись на уровень выше, чтобы войти в похожие на предыдущие покои, только выдержанные в светло-серых тонах, с узкой одинокой постелью без прикрас в виде столбиков и балдахина, большим столом у окна и таким же огромным креслом у камина, где исполнял свой затейливый танец обогревающий комнату огонь.
На счет сопровождения Лутарг ошибся. Из всей семерки до места с ними дошел только Сальмир. На этот раз Антаргин не остановил своего советника и друга, и калерат вошел в комнату вместе с мужчинами, но остался стоять возле двери, словно почувствовал, что его близкое присутствие в данном случае будет неуместным.
Признание одного неминуемо вело за собой согласие с другим. А потому Лутарг буквально пожирал глазами изображенную на гобелене женщину, пытаясь представить, какой матерью она была для него, как целовала перед сном на протяжении коротких шести лет, как прижимала к груди, вспоминая его отца, или роняла слезы, тоскуя об оставленном муже.
- Она не была здесь, ведь так? - озвучил вслух свое предположение Лутарг.
Из воспоминаний рьястора молодой человек почерпнул знание, что для обычных людей тропа Рианы - это путь в один конец. Теперь он понимал, почему каратели не предложили взять Сарина с собой. Старик не смог бы вернуться обратно, а Лутарг никогда бы не простил себе этого.
- Нет, не была.
- Почему там везде разруха, кроме…
Лутарг не договорил, но этого и не требовалось. Антаргин без лишних слов знал, о чем речь.
- Потому что я все еще жду ее, - ответил сыну Перворожденный, кожей ощущая его желание услышать именно это. - Каждый день жду.
- Но как?
Мужчина пожал плечами и ничего не сказал, только бросил короткий взгляд на прислонившегося к стене Сальмира, высматривавшего что-то за окном.
- Почему они не нашли меня?
- Собиратели не смогли бы.
- Других же находят, - возразил Лутарг, не совсем понимая, в чем разница - искать человека для спящего духа или пропавшего ребенка.
- Риана ведет меня, ведет их, выбирая самых сильных для духа. А тебя она не чувствует за мной. Из-за того, что мы с тобой одно целое. Из-за рьястора, живущего в тебе.
- Но…
- Да, Сальмир. Все так, друг, - перебил сына Антаргин, услышав изумленный возглас калерата. - Риана знает с той самой минуты, как я сделал это. Она всегда и все знает про своих детей.
Одарив долгим взглядом ошеломленного собирателя тел, Перворожденный повернулся к Лутаргу.
- Ты не совсем такой, как мы, хоть и являешься тресаиром отчасти. Я, Сальмир и другие истинные рождены с духом - духом, принадлежащим только нам одним. Я же разделил силу рьястора, отдав тебе часть ее. Часть его мощи. Поэтому Риана не может чувствовать тебя, Лутарг. Ты не ее творение, а мое. Ты часть рьястора и меня. Мой сын.
Это был долгий, бесконечно долгий и трудный день, вытянувший из Лутарга все силы, но давший ему столько, сколько молодой человек не получил за все прожитые ранее годы.
Он подарил ему себя самого. В одночасье мужчина перестал быть безродной тварью, волчьим отродьем, отвоевывающим право на существование, а обрел семью - отца, мать, и даже цель, отличную от привычного стремления просто выжить. Он стал нужным кому-то, другим людям, таким же, как он сам, и от этого Лутарг ощущал себя целостным, живым.
За бесконечными откровениями отца, замечаниями Сальмира и собственным любопытством, молодой человек увидел другую жизнь, пусть не безоблачную, но уже гораздо более яркую и насыщенную, чем его прежняя, сводящаяся к прожиганию дней в единственном стремлении перестать быть никем. И он хотел влиться в нее, стать ее частью, хотел с такой же всепоглощающей жаждой, с какой совсем недавно требовал ответов на свои вопросы.
- Но почему каратели сами не могут принести в Саришэ кариал? - спросил молодой человек у Антаргина, когда мужчины возвращались в крепость после недолгой прогулки по горному склону.
Ни Перворожденный, ни калерат уже не обращали внимания на оговорки Лутарга, когда тот называл тресаиров - шисгарцами, а собирателей тел - карателями, хотя сперва это показалась Антаргину забавным, в отличие от Сальмира, сравнившего подобное прозвище с оскорблением.
- Во-первых, они не смогут принять стабильную телесную форму, чтобы удержать его, а во-вторых, кариал не дастся в руки тому, кто не имеет прямого отношения ко мне и к рьястору.
- Тогда почему ты сам не пошел. Ты же можешь… хм… стать твердым? - искренне удивился Лутарг, при этом немного смутившись собственных слов. Их подбор показался молодому человеку не совсем уместным.
- Могу, - под громкий смех Сальмира с кривой улыбкой, коснувшейся губ, ответил Антаргин, - но только возле тропы, когда сила Нерожденной питает меня, - уже серьезно продолжил мужчина. - Чем дальше я удаляюсь от крепости, тем слабее становлюсь, и не смогу долго поддерживать 'твердый' вид, как ты выразился.
- И для этого понадобился я?
- Да, - с легкой печалью в голосе согласился Антаргин, думая о том, насколько, должно быть, неприятно сыну слышать, что его рождение изначально планировалось всего лишь как способ спасти остальных.
- Тогда я должен вернуться и найти его.
- Ты не готов к этому, пока, - остудил пыл молодого человека Перворожденный, - и многого не знаешь. Тебе необходимо научиться управлять духом, чтобы найти кариал.
- И как ты собирался учить меня, находясь здесь, далеко? - не выдержал Лутарг.
- Раса должна была привести тебя ко мне в десять лет, когда ты будешь достаточно взрослым, чтобы контролировать себя и духа, но…
Антаргин не договорил, до боли сжав зубы, так как ярость и злость полыхнули внутри него, заставив рьястора взвыть в жажде мести и желании отведать крови того, кто посмел тронуть дорогих ему людей.
От сына мужчина узнал - Лутарг пересказал Перворожденному откровения старика на сеновальне - что шестилетним мальчиком он был похищен из дворца, оторван от матери и брошен в Эргастенские пещеры, что все эти годы Сарин сбивал ноги в его поисках, поклявшись Лурасе отыскать и спрятать ребенка, и сдержал обещание, попытавшись вывести молодого человека за пределы тэланских земель.
- Почему мама? Почему вы выбрали ее? - вдруг спросил Лутарг, тем самым отвлекши Антаргина от грустных мыслей.
- Он слишком добрый, - с усмешкой сказал Сальмир. - Хотя, кто бы мог предположить, Разрушитель - и добрый.
- Хватит, - осадил друга Перворожденный, видя недоумение на лице сына. - Я не собирался брать силой то, что мне отдавать не хотят, а добровольно согласиться на это могла только та, кому жизнь многих важнее своей собственной.
- Дочь вейнгара, - закончил за отца Лутарг, вынужденный признать, что обычная тэланка навряд ли согласилась бы на подобную жертву.
- Мы долго ждали ее, - промолвил Антаргин, а про себя добавил: 'И Раса нашла меня, навсегда лишив покоя'.
- Антаргин многим предлагал попытаться, но никто не соглашался, - вставил свое слово Сальмир. - Я, кстати, и тогда не верил, что кто-то пойдет с нами. И был удивлен, когда она протянула руку. Никогда не
