Я посмотрел ей в глаза, затуманенные слезами, и сказал:
— Видишь, есть люди, которые хотят убить тебя. Теперь понимаешь? Хочешь умереть?
Она постаралась высвободить руку. Я закрыл ей рот ладонью, прислушиваясь к тому, как ее заложенный нос отчаянно втягивает воздух, и повернул ее лицо к себе:
— Эти люди пытаются убить тебя. Перестань плакать, поняла? Сейчас же перестань.
Она вдруг притихла, обмякла, и я ее отпустил.
— Дай мне руку, Келли.
Ладошка у нее была безвольная, как лист салата.
— Успокойся и слушайся меня, — сказал я. — Ты должна меня слушаться, поняла?
Я смотрел ей прямо в глаза и кивал.
Она молча уставилась на меня, слезы все еще текли по ее щекам, но она старалась сдержать их.
Я отодвинул задвижку на запасной двери, и холодный влажный воздух хлестнул меня по лицу. Я ничего не видел, потому что мои глаза еще не привыкли к темноте. Потом потянул Келли за собой, и мы, стуча подошвами, стали спускаться по металлической лестнице. Я не заботился о том, чтобы действовать потише: все равно мы уже нашумели.
Когда мы бежали к изгороди, я поскользнулся в грязи. Увидев, что я упал, Келли вскрикнула и снова разрыдалась. Я встряхнул ее и сказал, чтобы она немедленно замолчала.
Приближаясь к ограждению, я почти отчетливо различил вой полицейских сирен на шоссе. Надо полагать, полиция ехала за нами. Через секунду я услышал еще какой-то шум со стороны парковки.
— Обожди здесь!
Я вскарабкался по проволочной изгороди со своим снаряжением, перебросил сумку на другую сторону и спрыгнул. Они приближались, но я пока их не видел. Келли смотрела на меня с другой стороны, подпрыгивала и цеплялась за проволоку.
— Ник… Ник… пожалуйста, я хочу с тобой!
Я даже не посмотрел, там ли копаю. Мой взгляд был сосредоточен на проулке между двумя зданиями. Двигаясь справа налево, лучи яркого голубого света озарили небо над шоссе.
Келли уже не хныкала — рыдала.
— С нами все будет в порядке, — сказал я. — Просто стой где стоишь. Посмотри на меня! Посмотри! — Мне удалось перехватить ее взгляд. — Стой где стоишь!
Огни и шум достигли Болл-стрит. Я докопался до своих документов и положил их в карман.
Полицейские машины остановились, сирены затихли. Голубые огни все еще мелькали по залитому слезами лицу Келли.
Я посмотрел на нее сквозь проволоку и шепнул:
— Келли! Келли!
Она была скована страхом.
— Келли, теперь иди за мной. Поняла? Иди же!
Я двинулся вдоль изгороди. Келли хныкала и звала маму. В голосе ее слышалось нарастающее отчаяние.
— Возьми себя в руки, Келли, — сказал я. — Возьми себя в руки. Пошли!
Я шел быстро. Она поскользнулась и упала в грязь. На этот раз я не мог помочь ей подняться. Лежа в грязи, она захлебывалась рыданиями.
— Я хочу домой, я хочу домой! Пожалуйста, забери меня домой!
Сейчас возле объекта стояли три полицейские машины. Мы не успели отойти даже на двести метров. Очень скоро они пустят в ход прожекторы и накроют нас.
— Вставай, Келли, вставай!
Теперь объект виделся сквозь дымку голубых и красных огней полицейских мигалок.
Мы продолжали двигаться вдоль изгороди, пока не добрались до проулка. В ночной тишине вновь завыли сирены.
Я вскарабкался на ограждение и помог Келли перебраться на другую сторону. Взял ее за руку, и мы быстро пошли по проулку.
Мне нужна была машина, припаркованная в темном месте и достаточно старая, чтобы на ней не стояла сигнализация.
Мы вышли из проулка, свернули влево и направились вдоль шеренги автомобилей. Мне приглянулся «шевроле» начала девяностых. Я поставил сумку и приказал Келли:
— Сиди здесь!
Открыв сумку, я достал инструменты. Через несколько минут я уже был в машине. Включил зажигание, и мотор заработал. Часы показывали 3.33.
Оставив мотор на холостом ходу, я включил «дворники» и обогреватель, чтобы протереть запотевшие стекла и подсушиться. Схватив Келли и сумку, я забросил их на заднее сиденье.
— Ложись, Келли, и постарайся уснуть.
Она не имела ничего против того, чтобы прилечь. А вот уснуть ей, пожалуй, будет трудновато. И возможно, до конца дней.
Я выехал на дорогу и медленно, плавно повернул налево. Всего через четверть мили я заметил фары едущей навстречу машины. Вытащил пистолет и положил его под правую руку. Просто так я этим засранцам не дамся.
— Лежи, не шевелись и не подымайся! — прикрикнул я на Келли. — Поняла?
Ответа не последовало.
— Келли?
Послышалось слабое «да».
Если мне придется убить этих полицейских — ну, значит, им не повезет; но, в конце концов, за это им и платили. Я прикинул, как действовать. Если они остановят меня, то я подожду, пока один или оба не окажутся в зоне обстрела. Пистолет был рядом, и я не промахнусь.
Мигающие синие и красные огни приблизились. Я просто ехал им навстречу. Мысленно я настроился на то, что я сменный рабочий, который едет зарабатывать себе на пропитание. Теперь полицейские мигалки были так близко, что мне пришлось зажмуриться.
Но я не волновался. Я был абсолютно спокоен. Поживем — увидим. Они промчались мимо со скоростью, превышающей шестьдесят миль в час.
Я посмотрел в зеркало заднего обзора. Они притормозили, и нервы у меня мгновенно напряглись. Я наблюдал, не забывая наращивать расстояние. Стоп-сигналы погасли. Либо они просто решили сбросить скорость, либо передумали.
Надо было припрятать эту машину, пока не рассвело — раньше владелец вряд ли обнаружит ее исчезновение. А также раздобыть нам обоим смену одежды и переехать в другой отель.
— Я хочу домой! — подвывала Келли. — Я хочу домой! Хочу…
— Мы и едем домой, Келли! Но только не прямо сейчас!
Мне пришлось ее перекрикивать.
Я не видел ее и повернул зеркало. Она сжалась клубком и держала большой палец во рту. В памяти промелькнули два других момента, когда я заставал ее в такой позе, и я сказал как можно спокойнее:
— Поедем, не беспокойся.
Мы ехали по дороге, которая вроде бы шла параллельно западному берегу Потомака. Через полчаса езды я увидел круглосуточный супермаркет и затормозил. Тут стояли двадцать, а то и тридцать машин. Учитывая ранний час, можно было предположить, что большинство из них принадлежит самим продавцам.
Келли не спросила, почему мы остановились.
— Я схожу куплю нам другую одежду, — сказал я, обернувшись. — Тебе чего-нибудь принести? Может, посмотреть, что у них есть вкусненького и прихватить несколько сэндвичей?
— Не ходи, не оставляй меня! — прохныкала она.
У нее был такой вид, будто ей надавали пощечин. Лицо покрасневшее, глаза распухли, мокрые волосы прилипли ко лбу. Избитую девочку в окровавленном пальто не возьмешь в супермаркет в четыре
