знаниях и опыте, последующих поколений. Растрачивать такое преимущество, жертвовать людьми, ради желания удовлетворить свои мальчишеские желания набить побольше немцев, глупо и не разумно.
Все молчали, понимая, что и Марина и Света правы.
— Вы, правы девочки. Надеюсь, это было последний бой такого уровня. Поэтому как первоочередная задача, ставится создание второго большого транспортного портала. Сегодня все отдыхаем, завтра начинаем монтажные работы. Нам нужно больше пользоваться возможностями путешествий во времени.
После совещания все стали расходится по спальным помещениям. Я уходил последним, мазнув взглядом по расставленным в помещении горшкам с растениями, которые разводили девушки, когда еще мы жили одни и перемещения во времени было лишь фантастикой, а не обыденностью. Включив напоследок ультрафиолетовую лампу, свет которой нужен для наших растений, я вышел и направился в спальный бокс, где приняв душ и сбросив с себя пыльный и пропахший потом камуфляж, положив в изголовье автомат, забрался под одеяло и почти сразу отключился, не заметив, как позже пришла супруга. Она, уложив ребенка, некоторое время стояла, рассматривая спящего мужа, лицо которого во сне расслабилось и исчезла печать постоянных забот и опасностей, потом быстро разделась и легла рядом.
На следующий день началась реконструкция крупного гаража, который находился в восьмидесяти метрах от основной установки. На это бросили максимальное количество людей, незадействованных в охране бункеров и других неотложных работах. Не смотря на серьезные, достойные уважения трофеи, захваченные у немцев в 41-м году, наше положение оставалось критическим. Горючее расходовалось с катастрофической скоростью: танки, бронетранспортеры, машины и главное энергоустановка, питающая бункер и основную установку, которой в отличие от малой, требовалось намного больше мощности.
Помещение для новой установки строили по уже привычному стандарту: основное помещение, где можно было бы разместить танк, мощные ворота и второе помещение — предбанник, где можно было разместить второй танк. Работы начались сразу по нескольким направлениям. Одна группа, состоящая из технических специалистов, занималась созданием самой установки, предварительно подготовив бетонную станину, вторая работала непосредственно над постройкой предбанника, укреплением ворот и прокладке кабелей видеонаблюдения, питания и управления системой. Новый подземный ход пока решили не делать, ради экономии времени, хотя проект разрабатывался на ходу.
Для строительных работ требовалось много технической воды, поэтому малый портал периодически включали прямо над рекой, и, выкинув прямо в окно шланг, закачивали ее в канистры и переносили в помещение с большой установкой, где уже установили бетономешалку. Работы продолжались без остановок до вечера, изредка прерываясь на прием пищи.
Когда темный, мрачный, пасмурный день ядерной зимы, сменился темной безлунной ночью, мы прервались, отправляя в долгую поездку Олега Дегтярева с его тремя бойцами. БТР был заправлен и укомплектован боеприпасами, продуктами, дополнительными баками и канистрами с горючим. Путь им предстоял неблизкий и опасный. Не смотря на то, что в этом мертвом мире не осталось практически людей, они все равно оставались самыми опасными хищниками, которых стоило опасаться. Олегу предстояло проехать более восьмисот километров по территории, которая по определению считается опасной и что его ждет на этом пути, можно только догадываться.
Когда БТР-80 скрылся за поворотом, направляясь по евпаторийскому шоссе к повороту на армянскую трассу, все, кто стоял на улице, как по команде, правда нехотя, двинулись к строительству, в необходимости которого никто не сомневался. Людей разделили на несколько бригад, организовав посменное питание и отдых.
Мы уже вывели стены и стали перекрывать крышу предбанника, одновременно устанавливая ворота, когда на связь вышла Марина и попросила прийти в госпиталь — пришел в сознание Черненко.
Пройдя процедуру чистки, через десять минут уже был в госпитале в небольшом закутке, отделенном ширмой. Тут лежал тяжелораненый полковник Черненко, опутанный датчиками. Его вид после большой потери крови и нескольких операций был ужасный. Такое впечатление что о прошлого грозного полковника, держащего в крепких руках весь район осталась половина. Рядом сидела жена, которую пришлось допустить до тяжелораненого мужа. Я осторожно, в сопровождении Ольги подошел к нему. Он чуть, с заметным усилием, повернул голову. В свете светодиодной лампы лихорадочно блеснули его глаза. Он что-то попытался сказать, но слышен был только хрип. Мне пришлось наклониться к нему, чтоб хоть как-то понять его слова. С трудом, но удалось его понять:
— …Сергей, что там с моими? Кто?
— Татары по наводке Семенова. И вас и приезжих моряков. Плюс группу пустили в ваш бункер.
Он ненадолго замолчал, собираясь силами.
— Ты их…
— Да. Ваш бункер теперь снова под контролем, опасность устранена. Вот только боюсь, будут большие проблемы с вашим бывшим руководством. С нами отказываются общаться, видимо против нас работает спецура.
— Моряки?
— Может быть, но там все нормально. Часть выжила. Командир оказался моим старым другом еще по военному училищу. Отправился обратно с остатками группы прояснять ситуацию. Основная опасность от ваших херсонских коллег, очень бы не хотелось с ними воевать и так забот хватает.
Он опять замолчал и закрыл глаза, сложилось впечатление, что он опять потерял сознание, но его сила воли меня поразила. Собравшись с силами, Черненко спросил:
— Мои люди?
— Влились в мой отряд. Недовольных нет, ждут вашего выздоровления.
Он хрипло засмеялся.
— Уделал ты все-таки меня, Сергей… Хитрый. Это хорошо…Устал я…
— И что? Руки опускать? Михаил Григорьевич, главное выкарабкивайтесь, еще чуть-чуть и отправим вас в санаторий на чистый воздух и солнышко, быстро поправитесь.
— Значит, есть такое место?
— Конечно. Поэтому ваши люди и со мной, теперь мы одна команда и вы мне нужны, выздоравливайте и ни о чем не беспокойтесь.
— Хорошо, Сергей, мне больше ничего другого не остается.
Я снова шел к тамбуру, где висел мой костюм и противогаз, предстояло еще много работы. Разговор с Черненко произвел тягостное впечатление. Все-таки чувствовал вину перед ним, хотя реально виноват не был, он просто стал очередной жертвой войны за власть среди обломков нашего мира. Все в дерьме, а они дерутся за призрачные привилегии. Люди не меняются, ситуация такова, что нужно бросать все силы и пытаться восстановить мир, а они все никак не могут нажраться. И ведь сидит какая-нибудь такая сволочь в личном бункере, с евроремонтом, украшенного коврами и имеющего бассейны, и дает команды на уничтожение неугодных, на торговлю людьми, наркотиками, оружием. Парадоксальная мысль посетила меня:
«Может бросить все и уйти в прошлое, как надоела эта радиоактивная клоака».
Отвлечься от таких мыслей помогла работа. Небольшой отдушиной стала возможность в чате пообщаться с Борисычем, которого уже вовсю окучивали в 41-м предки. Но я им подкинул слишком много подарков, чтоб они успели их переварить за ближайший месяц. Реально я вообще не был уверен, что они то и прошлые мои посылки сумели полностью обработать и пустить в работу, слишком был большим объем переданной информации. По большому счету, сейчас мы особо не нужны были предкам. Основную информацию они уже получили. Как поставщики высокотехнологической техники мы не подходили, так как огромное количество техники, которое было у населения Крыма в большинстве своем либо вышло из строя, либо фонило, и могло нанести больше вреда, чем принести пользы. Главное в этой ситуации было найти возможность увеличить зону охвата в нашем времени и тем самым становится не только поставщиками технологической и исторической информации, но и наращивать количество оборудования предлагаемого предкам, выпуск которого они не смогут наладить в ближайшее время.
В Москве все идет своим путем — разговор на счет перевода главной операционной базы по работе с потомками уже состоялся, и предварительная договоренность уже была достигнута. Слово Куйбышев несколько раз мелькало в разговоре, но я сомневался, что это будет конечная остановка. Насколько я знаю
