случай перейдем в другой районе, где нас не ждут и снова ударим. Другого выхода у нас нет, иначе придется всех освобожденных бросать, но думаю, никто так не поступит. Все-таки свои, да и мы не шакалы и не демократы. Тогда делаем так, ведем колонну всю ночь, по карте нам идти в таком темпе еще часа два. Санька на тебе сюрпризы, берешь все взрывоопасное и минируешь дороги. На базе один программер ломанул коды штаба армии и с помощью НКВД-шника, перевел все. Про нашу душу с фронта снимают две пехотные дивизии и перебрасывают с юга танковый батальон, а это больше сорока коробок со всем табором обеспечения и артиллерией. В общем, взялись за нас серьезно, и нужно делать ноги по-быстрому, но и дверью хлопнуть не помешает.
— Ну, тогда выход один. Мы им тут организуем маневренную войну, но учитывая превосходство в артиллерии, они нас будут зажимать в кольцо и давить.
— Согласен. Ковальчук и Левченко, формируете штурмовые группы. Состав один-два человека из наших, с гранатометами, и пять-десять освобожденных с автоматическим оружием. Задача, засесть на дорогах и валить всех, кто будет за нами идти. А мы пока прорвемся к порталу, и займемся поиском новых точек выхода. На это у нас отводится вся ночь и завтрашний день, пока они нас будут искать, и формировать стабильную линию фронта.
Перед самым отправлением, уже в темноте ко мне подвели артиллерийского капитана, который хотел передать особо важные сведения для командира. Я такие сюрпризы не люблю, особенно когда не я их готовлю, поэтому потребовал чтоб этого знающего обыскали по подробнее и представили пред мои грозные очи, особенно после контузии.
Это был высокий темноволосый человек со взглядом уверенного в себе убийцы. Это понял не только я, но и мои спутники. Да только тут собрались не мальчики из кружка шахматистов, а повоевавшие и пережившие страшную войну волки. Рядом стояли несколько красноармейцев, но он сразу перешел на деловой тон.
— Майор Зимин, я бы хотел говорить или наедине или в присутствии только ваших людей.
— Хорошо. Всем отойти, держать на прицеле этого субъекта. Артемьев и Васильев останьтесь.
Дождавшись выполнения команды, я вопросительно посмотрел на ночного визитера.
— Говори, у нас и так времени мало.
Капитан собрался с силами и выдал фразу, которая поразила не только меня.
— Адмирал Канарис хочет поговорить о событиях апреля 1945 года.
После этой фразы он внимательно на меня уставился и стал ожидать реакции.
Санька и Васильев застыли, до всех дошло, что перед ними разворачиваются события намного важнее разгрома станции и уничтожения нескольких сотен немцев.
— Всех кто пришли с этим капитаном арестовать, прибудем на место перекрестный допрос со спецсредствами.
Теперь повернулся к этому лже-капитану.
— Значит в том самолете, который чуть не сбили над аэродромом, был Канарис и прилетел он про нашу душу.
Я, молча отошел и стоял и думал. Ситуация была необычная. Глава одной из серьезнейших спецслужб Германии лично прибыл для установления контакта и передо мной стоит один из его доверенных людей, скорее всего имеющих прямой выход на Канариса. Смущало то, что шеф Абвера в скором времени должен начать стучать англичанам и сливать кучу информации, значит и про нас, он при случае сообщит. Ведь не даром англы во время войны полностью уничтожили всю разведсеть Германии у себя на острове. Простыми средствами контрразведки, без помощи высокопоставленных предателей, такого достичь не удалось бы.
'Вступать в такие переговоры и не известить Москву, будет большой глупостью. Сталин не поймет и заподозрит в двойной игре, и вот тогда действительно у нас начнутся неприятности, а ведь женщин и детей нужно куда-то вывозить. Надо потянуть время'
— Какие инструкции вам дал адмирал?
— Получить ответ и передать, используя ваши передатчики, специальным шифром, моему начальнику.
Я снова задумался. Чтоб такое сообщить Канарису чтоб он сразу не побежал к англичанам, американцам или к своему Фюреру.
— Значит ваш белобрысый успел что-то передать, раз адмирал в курсе некоторых событий и дат. И вас он прислал, не смотря на все события. Кстати как вас зовут по-настоящему?
— Это неважно.
— Нет, Фриц, это уже очень важно. Тебя твой начальник втянул в такую игру, где все становится важным, и ты сам понимаешь, что обратного хода уже не будет. И ты уже никогда не вернешься в Германию, а если и вернешься, то свободу уже никогда не получишь. Либо твой шеф тебя ликвидирует, либо ведомство Гейдриха на тебя наложит лапу, и ликвидирует, но чуть попозже, когда выпотрошит по полной программе и наберет козырей чтоб свалить Канариса, не смотря на долгое знакомство.
Но мой собеседник спокойно смотрел мне в глаза, хотя там уже начала проявляться тоска понимания правдивости моих слов.
— Ну, давай свой шифр, будем работать.
— Я сам.
— Да нет дорогой. Ты действительно хочешь узнать про апрель 45-го?
Я при свете фар смотрел ему в глаза. Он не хотел слушать, а тем более верить.
— 9-го апреля с особой жестокостью казнят твоего шефа, за то, что он в своих дневниках не очень хорошо отзывался о вашем Фюрере, а потом в Берлин войдут русские танки и Адольф Гитлер, отравится как последний трус. Кто-то из его адъютантов приставит пистолет к голове трупа и выстрелит, чтоб не позорить Фюрера, но эксперты потом докажут, что стреляли уже в мертвого человека.
Это был сильный человек, и он не хотел верить, но обстоятельства были таковы, что выхода у него не было. Тут рядом подал голос Санька, решив поддержать разговор.
— Ага. По Ундер дер Линден идут русские танки, а глубоко в бункере Гитлер мучительно оттягивает свой конец…
Васильев захрюкал от смеха. А лже-капитан бросал косые взгляды на меня и моих спутников, которые в своей сбруе и в свете фар выглядели весьма колоритно.
— В общем так, шифры передаешь моему человеку и живешь долго и счастливо. Слово офицера, что тебя никто не убьет. Ну, правда за шальные снаряды ваших артиллеристов поручиться не могу.
— Нет. У меня свои инструкции. И если вы понимаете, что такое офицер, я должен выполнить задание.
— Хорошо. Как тебя зовут по-настоящему? Учти, я смогу проверить твои слова и если ты будешь обманывать в таких мелочах, я и мои люди очень обидятся. Уж поверь, у нас найдется, чем удивить вас и вашу армию. А это все, только разминка, ну что-то типа сафари на тигров.
Я показал рукой на танк и стоявшую рядом БМПшку.
Он задумался.
— Густав. Майор Густав фон Витерсхайм.
— Ну и молодец, Густав. То, что я тебе сказал про казнь адмирала Канариса, можешь передать. Дальше диалог будет вестись, только после того, как советскому командованию в целости и сохранности будет передан генерал-лейтенант Карбышев Дмитрий Михайлович.
— Почему именно он, а не сын Сталина?
— Интересный вопрос. Когда один ваш знаменитый фельдмаршал попал в плен, его попытались обменять на Якова Джугашливи. Так Сталин на это ответил 'Я лейтенантов на фельдмаршалов не меняю'. А Карбышев… Это наш национальный герой, генерал, которого в концлагере замучили до смерти. Хотите знать, во что англы и янки превратят снова Германию, будете сотрудничать, нет, так советские танки будут в Берлине не в 45-м а раньше. Даже если твой шеф прямо сейчас побежит к англичанам, и при этом будет иметь веские доказательства нашего присутствия, и нас тут раскатают всем Вермахтом, то уже ничего не изменишь — процесс запущен. Ладно, это все лирика. Ковальчук!
Из-за танка появился старший лейтенант Ковальчук с тремя бойцами в полной экипировке.
— Я, товарищ майор.
