вполне удовлетворились и производимыми Бингхамом звуками — все трое рванули: Клепсидра на правах близкой знакомой истерично заржала, а под серым в яблоках бугаем, лишь чуточку уступающим ей в росте, споро образовалась нерукотворная кучка, намекающая на сильные переживания.
— Отставить! — гаркнул капитан и дал себе честное слово, что еще одна такая выходка — и зеленошкурый подлец пойдет своею дорогой… если, конечно, сможет ходить после того, как сэр Малкольм обкорнает его на совершенно излишнюю деталь, зачем-то торчащую над плечами. — Молчать! Никого не задирать! Ничего не хватать! Никуда не пялиться! Иди за мной, бандитская морда, ибо!
— Ваистену! — согласился Бинго благоговейно и подхватил кувшин, всем своим видом олицетворяя готовность следовать инструкциям.
Тоже, мерзавец, имеет чутье на общение, отметил Амберсандер той остаточной частью рассудка, которая еще сохраняла армейскую выправку и олимпийское спокойствие.
Клепсидра с горькой тоской отвела глаза от хозяина, когда тот отцеплял ее от коновязи. Ишь, мол, завел себе новую игрушку! Да еще какую похабную. И на успокаивающее похлопывание по холке не отозвалась. Это плохо, рассудил капитан, обиделась, теперь глаз да глаз, чтоб не скинула. Она ж тоже с пониманием, нутром чует, где и что, никогда не сделает пакости в безлюдном месте, а непременно на глазах у высокопоставленных особ или, упаси боги, у леди Коринны, которая и так-то уже неоднократно высказывала свою печаль по поводу неидеальности сложившейся у нее партии… Да хоть бы и посреди базара — это они только вид делают, что глаза отводят, а случись оказия, так каждый тут запишется в свидетели того, как лошадь на пару с гоблином капитана стражи вожжами мутузили и по булыжнику евонной мордой елозили. Скоты скотские.
Придется пешком следовать, во избежание.
2
Ходить взапуски с длинноногим и шустрым, к тому же не отягощенным доспехами гоблином — радости оказалось мало. Хорошо хоть, Бинго вынужден был делить большую часть своей избыточной энергии между созерцанием предлагаемых с лотков чудес цивилизации и обереганием драгоценного кувшина от прикладного внимания встречных. Единственный, кого гоблин ненароком покалечил, сам был виноват — кто же лазает в карман верзиле, топающему бок о бок с капитаном стражи? В кармане, как видно, была прореха (или же сам карман оказался удачной прорехой), рука незадачливого воришки увязла в ней, и локоть Бингхама выстрелил в его сторону движением, с восхитительной непосредственностью вплетенным в перекладывание кувшина под другую руку. Сэр Малкольм оценил по достоинству деликатное поведение гоблина, который не стал прыгать на поверженном, исполняя варварский победный танец, как наверняка хотел, и наградил свеженанятого сотрудника леденцом на палочке. Растроганный Бинго сгрыз и леденец, и палочку, а в миг, когда сэру Малкольму отсалютовали стражники ратуши, как раз вылизывал ладонь и вид имел самый гуманный.
— Здесь-то уж нам не помешают, — заверил капитан, проводивши гостя к массивной двери в полуподвальное помещение. — Это, чтоб ты знал, одно из немногих мест, где можно по душам побеседовать, не опасаясь подслушивания.
— Это каждый раз, как приспичит, ты сюда бегаешь? — сочувственно откликнулся Бинго, изучая суровую каменную кладку стен. — У нас с этим проще — выбери елку по вкусу да выкладывай ей… под нее… А кто подслушал, тот сам себе совершенно виноватый.
— Попрошу без варварских идиом! — Сэр Малкольм извлек из поясного мешочка большой ключ и отомкнул тяжкий замок на двери. — Это вовсе не то, что ты подумал. Тут у меня оружейная. Наша служба и опасна и трудна — вот и приходится о собственной безопасности заботиться. Заходи, будь как дома.
Бинго горестно вздохнул, то ли по дому, которого давненько не видал, то ли от перспектив взаправду поселиться в оружейной, но башку послушно пригнул и проник в полутемное помещение, только через решетчатые окошки на уровне мостовой и освещаемое.
О безопасности своей и своих подчиненных сэр Малкольм и впрямь заботился серьезнее некуда. Первое, чем он озаботился, приняв в руки бразды правления безопасностью города, — это тренировками стражи, враз отсеяв сотни опузыревших дармоедов, отродясь не справлявшихся с противником грознее жареной курицы. Набрал ветеранов, перемежил их молодыми здоровяками, которым за счастье и развлечение ежедневно образцово пометелить друг друга тупыми мечами; и под них выбил внушительный госзаказ на служебные нужды, включая доспехи армейского образца, лично Амберсандером перелицованные на городские нравы, чтоб от заточенного прута или бритвенного лезвия, а равно и от любимых в известной среде сап защищали надежнее, нежели от редких тут мечей да копий, и оружие, тоже из армейского перекроенное. Оружейная по сию пору ломилась от перепробованного и забракованного капитаном инвентаря — богаче и разнообразнее разве что частные коллекции да королевский арсенал. Не зря сэр Малкольм вел сюда Бингхама — знал, как проникаются такие вот здоровяки беспорочной страстью ко всяким членовредительным агрегатам, начинают хвататься то за то, то за другое, порою совсем теряют голову, зарываясь с нею в груды вожделенных грозных игрушек!..
Бинго, однако, опять удивил — мимо колюще-режущего великолепия, выставленного вдоль стен, прошел мало что не оплевавши, даже на великолепный люцерн-хаммер, гордость капитана, бровью не повел. Тыркнул пальцем надетый на доспешный стояк бацинет, осторожно подвинул разложенное на скамье семейство дубинок и усадил на освобожденное место собственную персону, с комфортом разместив промеж колен драгоценный кувшин.
— Чего везти-то будем, хозяин? — осведомился он с интонацией, совершенно передающей тон разъездного купца-коммивояжера, принимающего заказ на следующий свой визит. — Ты уж не мнись, как там, в кормежне. А то уж скоро за полдень!
— А ты хотел до вечера на Дэбош смотаться? — уточнил капитан язвительно, но не без опаски. Эдак ведь окажется, что и впрямь собирался… а то и правда смотается. Уж не из легендарных ли он гоблинских Мастеров Зазеркалья?
— Не до сегодняшнего, — успокоил его Бинго, широко зевнувши. — Просто опосля полудня у меня по режиму здоровый крепкий сон. Слаб я здоровьем, к тому же ночью не всегда оно удается… А вот после полудня — самое то! Я так думаю, ежли с тех полатей мечи смести, то вполне можно там прикорнуть. Ты не против? Чтоб мне не искать тут, в чужом незнамом городе, иных убежищ. Сироту-то всяк норовит обидеть!
Сэр Малкольм ощутил легкий дискомфорт — там, где волосы на его загривке, вставши дыбом, прокололи поддоспешник и начали проделывать путь сквозь пластины доспеха. Вот же нахлебника добыл на свою голову! Избавляться надо, как есть избавляться, а то дальше — больше, таким же слезным тоном сюда девок запросит и начнет из копий костры палить для своих диких оргий!
— Так вот, добыть тебе надобно одну книгу, — объявил он, как со скалы в воду, раскрывая, между прочим, государственную тайну, за что при случае и на плаху можно проследовать. — О чем та книга, тебе знать незачем, да и как прознаешь, читать не умеючи? А если даже и придурился безграмотным или из вредности по дороге грамоте выучишься, так ждет тебя облом превеликий: написана книга та на языке, что ныне мертвым почитается, всех его знатоков по пальцам единой руки счесть можно. Дам, однако, тебе приметы книги. Переплетена она в коричневую кожу с золотой чеканкой по ободу; не так чтоб велика, в мой локоть высотой, а самое простое, как тебе ее узнать — так на обложке золотая же пластина с араканским гербом. Герб-то наш знаешь, сирота?
Бинго озабоченно потер переносицу, огляделся и без большой уверенности указал на растянутый на стене джупон. На выцветшей ткани и впрямь распластался араканский герб — изображение Каменного Трона с короной поверху.
— Так и есть, — одобрил его капитан. — Книга таковая там на весь остров… да что остров, на весь мир, может быть, всего одна, а главное — известно, где она… была. Хампальд Громобой, буде пред казнью допрошен, смеялся и всяческими оскорблениями… это пропустим. Однако поелику скотина он был ни разу неграмотная и этого упущения не стеснялся, по глупости признал, что все книги, им добытые за время предосудительной его деятельности, передавал без разбору своему преступному сообщнику, грамоте
