– Нет, Паскаль, ты должен меня понять, – произнес Филипп. – Я был в ужасном состоянии. Я ничего не мог доказать. Я с ней не справлялся. С ее горем, с ее гневом, с ее странностями – ни с чем. Я чуть не заболел. Чуть не сбежал на пенсию. Прости меня, Паскаль. Я дурно поступил. Я должен был тебя предупредить, но со мною такое творилось! Я думал, что схожу с ума. Тебе никогда не казалось, что ты сходишь с ума?
Я вскочил, металлический стул с грохотом завалился набок. Я поднял его и встал, упершись в него руками. Люди вокруг смотрели уже в открытую.
– Мне пора, – объявил я.
Я чувствовал, что начинаю сходить с ума прямо здесь и сейчас. Нужно сбежать отсюда и все хорошенько обдумать. Мир вокруг сотрясался и уплывал. Но мне нужно удержаться. Цепляться за жизнь, какой я ее знал. И за Натали, какой я ее знал. Моя любовь понимала и знала эту женщину. Моя любовь знала правду о ней. Филиппу этого не дано, он не мог знать Натали, как я. Проще простого. Я ушел, а Филипп остался в павильоне, среди минеральных испарений и инвалидов. Я направился в морг, мысли судорожно скакали. Мёнье заподозрил Натали; это абсурд. И еще абсурднее было ничего не рассказать мне. А что же Перес?
На свете был только один человек, способный освободить меня от этой тревоги. Только Натали знала ответ на мои вопросы.
Я набрал ее номер, и она сразу сняла трубку.
– Поклянитесь, что никогда не делали плохо Луи, – сказал я.
– Паскаль, что случилось?
– Поклянитесь, что никогда не делали ему плохо.
В трубке – долгая пауза. Потом она заговорила – тихо, нежно:
– Простите, что я оставила такое сообщение, Паскаль. Я была в смятении. Я уверена, что вы сможете как-то объяснить эти письма. Вы знаете, что Пьер мертв?
– Поклянитесь, что никогда не делали ему плохо, – снова повторил я, чувствуя жесткость в своем голосе, жестокость в своей нужде. Натали снова замолчала. Теперь надолго. Я пытался представить ее лицо, но не получалось. Ничего не складывалось. – Да или нет? – выпалил я.
– Господи, Паскаль. Я никогда не делала ему плохо, – тихо произнесла Натали. В голосе ее было – я узнал его – прощение, прощение за то, что я сделал с нею и с собою, с нашей любовью, которой я так ждал и которую так предал. Утешение. Даже нежность. Да, я чувствовал. И благодарное сердце мое встало на место. – Как ты можешь так говорить, Паскаль? Я люблю своего сына больше всего на свете. Как ты можешь в этом сомневаться?
– Да я просто идиот, – сказал я, улыбаясь от счастья как дурак. И повесил трубку.
Я набрал было номер Переса, но передумал и позвонил Шарвийфор. Руки у меня дрожали от волнения. Шарвийфор сказала, что она и старшая мадам Дракс еще в морге. Я сказал, что скоро приеду. Затем почти неохотно поведал, что сказал мне Филипп Мёнье. Я был обязан это сделать, но внутренне корчился. Что она услышит в моем рассказе? Я чувствовал, как жадно она слушает.
– Сейчас поеду к Мёнье, – сказала Шарвийфор. – Мне нужны показания в письменном виде. Мёнье не говорил мне, что подозревал, будто Натали может навредить Луи. Но я об этом думала.
Я просто потерял дар речи.
– Неужели вы думаете… Я совершенно не имел в виду, что…
– Нет. Это не улика. Это вероятность. Гипотеза. Один из многих возможных сценариев. Не думайте, что мы ее плохо допрашивали. Но она все время повторяет одну и ту же историю. У нас нет и не было доказательств, которые ее опровергают. Послушайте, доктор Даннаше. Смерть Пьера Дракса подтвердилась. Теперь мне нужно поговорить с доктором Мёнье, а потом уехать в Лион и снова допросить Марселя Переса. Сей же час. Вы не могли бы отвезти Люсиль Дракс в Прованс?
Мы еще побеседовали; разумеется, я сопровожу Люсиль в Прованс, если можно заказать ей билет на мой сегодняшний вечерний самолет до Ниццы.
– Вот и хорошо, – с облегчением вздохнула Шарвийфор. – Люсиль убита горем, и ей лучше быть рядом с человеком, которого она знает. А тело Пьера Дракса мы все равно сможем получить только после вскрытия.
Через пять минут я подъехал к моргу – низкому бетонному зданию, примыкавшему к больнице. Детектив и мадам Дракс ждали меня в вестибюле. Детектив была на взводе; она извинилась и отошла, чтобы куда-то позвонить. Я присел возле мадам Дракс; мы молча сидели и смотрели на дверь, которая впускала и выпускала посетителей. Я осторожно высказал свои соболезнования, которые Люсиль, судя по всему, выслушала, но не услышала. Мне был знаком этот застывший взгляд. Я видел его у родителей, потерявших ребенка. Их мир обрушивался, жизнь теряла всякий смысл. Люсиль Дракс начала судорожно рыться в сумочке.
– Мы с вами не договорили, – сказала она.
– Мне очень жаль, что нас прервали такими ужасными новостями.
– Мой сын был замечательным человеком, – сказала она, наконец найдя то, что искала. – И прекрасным отцом.
– Я в этом не сомневаюсь, – сказал я. Мадам Дракс вытащила из сумочки фотографию и протянула ее мне. На фотографии Пьер Дракс был замечательным отцом. Доказательство. Отец и сын, оба улыбаются в камеру. Луи держит над головой макет аэроплана. И впрямь, счастливый отец и счастливый сын. Им хорошо вместе, они смастерили самолетик.
– Ну и как, хорошо летал?
– Упал, – тихонько рассмеялась Люсиль. – У них все самолеты рано или поздно падали. – И она отвернулась.
– Люсиль, мы вместе отправляемся в Прованс, – осторожно сказал я. – Вы нужны внуку.
Я отвел ее к машине. Она шла на одеревенелых ногах, словно постарела на тысячу лет. Мы ехали молча, пока не миновали город и наконец плавно не вырулили на трассу. В голове моей кишели сомнения, посеянные Филиппом. Хорошо, что я позвонил Натали, хорошо, что она меня успокоила. Но все же сомнения грызли меня. У меня потемнело в глазах и закружилась голова при секундной мысли, что Натали пыталась навредить Луи. Сердце затопил страх. Эгоистический страх – что за мать она в таком случае, и как я мог любить – как могу любить – такую женщину? А потом другая мысль, пронзительнее: не грозит ли мальчику опасность?
– Вы, наверное, не знаете, как Пьер познакомился с Натали? – вдруг спросила Люсиль. Слава богу, это меня отвлекло.
– Нет.
– Я об этом и собиралась рассказать. Это доказывает, как… Ну, что за человек был мой сын.
– Расскажите, – мягко предложил я. Было очень кстати, что мы сидели в машине и необязательно было смотреть друг другу в глаза. Впереди ослепительно мерцал пейзаж, солнце бликовало на дороге.
– Они познакомились через агентство по усыновлению. Натали искала для Луи приемных родителей. Выбор пал на Пьера и его жену Катрин. Они никак не могли родить ребенка, хотя долго пытались.
– И что? – осторожно произнес я.
– Натали хотела познакомиться с людьми, которым отдавала сына. Они встретились, познакомились, но потом Натали передумала. Поменяла решение накануне подписания бумаг. Пьер и Катрин ужасно расстроились. Потом позвонила Натали. Хотела, чтобы Пьер приехал к ней. Один. И он поехал. Он рассчитывал ее уговорить. Но… В общем, случилось непредвиденное. Натали и Пьер начали встречаться. На первых порах – из-за Луи.
– А потом переросло в другое?
– Катрин почти сразу почувствовала неладное. Должна признать, что тут мой сын поступил неблагородно. Есть в Натали что-то такое, что притягивает мужчин. Определенных мужчин. Она будит в них защитника.
Софи тоже говорила нечто подобное. Я покраснел и отвернулся, сосредоточенно глядя в зеркало бокового обзора.
