Кое-кто из женщин подавил невольный вздох, видя вздымающиеся мускулы, движения крепких бедер. Конечно, им и раньше приходилось видеть бойцов, но теперешнее зрелище казалось ни с чем не сравнимым.
Судебный исполнитель высматривала гладиатора, который был телохранителем Палендия и вчера стоял справа от хозяина. Его нигде не было.
Но вскоре он вместе с товарищем прошел между трибунами, спокойно разглядывая толпу. Судебный исполнитель сидела очень прямо в своей униформе и «балдахине», всем своим видом показывая, что она не замечает гладиатора, сосредоточив свое внимание на арене. Значит, он смотрел на нее, как на обычную рабыню? Так пусть поймет, что она неизмеримо выше его, что она патрицианка с Тереннии!
Разумеется, один раз ей пришлось обернуться, чтобы убедиться в его внимании, и, как следовало ожидать, их взгляды встретились. Вспыхнув, женщина отвернулась.
Хорошо хоть, что она надела униформу и «балдахин»! Но она знала, что под этой одеждой у нее находится особое белье, о котором мы уже упоминали. Внешне это белье выглядело вполне безобидно, но только не для женщины с Тереннии: для нее этот поступок был дерзким и совершенно неприличным. Оно мягко и соблазнительно касалось ее кожи — такое возмутительно непристойное белье могла бы надеть только рабыня. Судебный исполнитель чувствовала, как ее грудь облегают мягкие, шелковистые ленты, она ощущала, как тонкая ткань прижимается к ее телу внизу с нежной интимностью чужой и — настолько возбуждающим было это прикосновение. Эти две вещи, лифчик и трусики, как можно предположить, были куплены на корабле. Судебному исполнителю понадобилось набраться смелости для такой покупки. Вправду ли продавщица с любопытством взглянула на нее или ей это только показалось? Кроме нее, о покупке никто не знал. Носила ли сама продавщица такое белье? Может, в выражении ее лица или в голосе было что-то странное, подозрительное? (Интересно, что было на продавщице под верхней одеждой?). Конечно, это ее тайна, тайна от всего мира. Она никогда не осмелится показаться в таком виде Туво Авзонию, да и он не пустит женщину в таком белье к себе в постель. Это все равно, что спать с закованной в цепи пленницей.
Гладиатор не мог знать, что надето под ее униформой и «балдахином». Но сама женщина знала и горячо пожалела об этом.
О, она десятки раз снимала и надевала белье у себя в каюте, иногда даже отваживаясь взглянуть на себя в зеркало, но так и не привыкла к собственному виду. В самом деле, это гибкое, стройное, грациозное создание не могло быть ею. Она решила не надевать белья, но когда уже приготовилась снять его в последний раз, то внезапно поняла, что если она хочет занять место в зале, ей надо поторопиться. Поколебавшись, она надела поверх тонкой ткани униформу и «балдахин» и поспешила в зал.
Как красив был гладиатор, каким сильным и рослым он казался по сравнению с ней!
Судебный исполнитель выпрямилась. Теперь она была даже рада чувствовать на себе белье — его никто не видел, но оно было таким удобным! Вот хорошая причина, чтобы постоянно носить его. Никто даже не подумает, что она способна на такое.
Телохранитель был теперь недалеко от нее — слева, где между трибунами оставили проход. Их взгляды снова встретились.
— Где твой ошейник? — спросил он.
Она смутилась и сделала вид, что не расслышала. Несомненно, он вспомнил об ожерелье, которое она надевала вчера вечером. Оно не подходило к униформе и «балдахину». Кроме того, это было все-таки ожерелье, а не ошейник.
Ошейники носят только рабы — он должен знать об этом.
Младший офицер взглянул на гладиатора, но тот так решительно и сурово встретил его взгляд, что офицер поспешил отвернуться.
Женщина в брючном костюме наклонилась к судебному исполнителю и едва заметно кивнула головой в сторону гладиатора.
— Он считает вас привлекательной, — доверительно прошептала она.
— Привлекательной?
— Да.
— Я с Тереннии, — ответила судебный исполнитель. — Я даже не понимаю, что это значит.
— Чрезвычайно привлекательной, — настаивала соседка.
— Меня это совершенно не интересует.
— Тогда почему вы покраснели?
— Я не покраснела, — возразила судебный исполнитель, чувствуя, как горят ее щеки.
— Он хочет вас.
— Он просто грубое животное!
— Он смотрит на вас так, будто вы обычная рабыня, — заметила соседка.
— Вероятно, желает купить меня, — сухо пошутила судебный исполнитель.
— Почему бы и нет, если он способен доставить вам удовольствие?
Судебный исполнитель предпочла не отвечать на это замечание — ее привела в ярость сама мысль о том, что ее могут купить.
— Вероятно, он просто свяжет вас, заткнет рот и унесет, — улыбнулась соседка.
— Может быть.
— Он хочет вас, — настойчивым шепотом повторяла она.
— Пусть хочет, сколько ему угодно, — ответила судебный исполнитель.
— Вы не стали бы говорить так, если бы стояли перед ним на коленях, обнаженной, со связанными руками, — возразила соседка.
— Прошу вас, перестаньте!
— И вы бы стали его рабыней, — продолжала соседка. Судебный исполнитель вздрогнула. — Вы бы хорошо служили ему — он это понимает.
В этот момент молодой офицер флота обернулся, и, к удовольствию судебного исполнителя, их взгляды встретились. Это позволило женщине наконец-то избавиться от унизительного смущения, возникшего при разговоре с соседкой. Молодой офицер, несомненно, запомнил ее с прошлого вечера, заметил пурпурную кайму, столь деликатно, но ясно свидетельствующую о ее родовитости. Да, она тоже принадлежала к аристократии! Это давало женщине возможность поставить на место соседку, происходившую из незнатных хонестори. Соседка должна понять, что не имеет права общаться с ней так откровенно и интимно, как будто они равны, и не просто равны — будто они обе стоят обнаженными на невольничьих торгах, дожидаясь, пока их вызовут на помост и купят. Офицер сидел всего в нескольких шагах от нее, в первом ряду, на почетном месте между капитаном и его первым помощником.
— Слава Империи! — отчетливо произнесла женщина.
Офицер вновь засмотрелся на упражнения гладиаторов. Соседка судебного исполнителя, женщина в брючном костюме, тактично не обратила внимания на этот эпизод.
Судебный исполнитель сжалась от унижения и быстро вытерла слезы, выступившие на глазах. Она тоже промолчала.
Неужели знатный офицер флота мог заподозрить, что надето под ее униформой? Неужели поэтому он и не стал отвечать на приветствие и даже сделал вид, что не узнал ее?
Она взглянула на гладиатора, по-прежнему стоящего в проходе. На его губах играла легкая, почти незаметная улыбка — улыбка презрения. Судебный исполнитель быстро отвернулась и уставилась на арену, будто заметив там нечто занимательное.
Еще никогда в своей жизни она не испытывала такого стыда и унижения.
Дело в том, что в Империи имелись твердые понятия о положениях, рангах и сословной иерархии. Ими было нелегко пренебречь.
— Дамы и господа! — провозгласил Палендий. — Добро пожаловать на сегодняшнее состязание! Позвольте представить вам особого гостя, почтившего сегодня нас своим присутствием, — продолжал он, указывая на коленопреклоненного пленника в шкурах и цепях. — Ортог, принц Дризриакский, отступник из дома Ортогов.
Последовал смех и вежливые аплодисменты. Кулаки варвара, притиснутые друг к другу массивными наручниками, сжались в бессильной ярости. Это тоже вызвало взрыв веселья у зрителей.
