древнюю телнарианскую планету, откуда начала расти сама Империя.
— У него в руках слишком большая власть, и мы должны быть осторожны, если не хотим развязать гражданскую войну. Ему преданы многие офицеры флота.
— Так что же нам делать? — спросила она.
— Мы должны вбить клин между ним и его варварскими войсками, должны расстроить его план призвать варваров в регулярные войска. Это решающий первый шаг. Мы должны поссорить его с его сообщниками, а потом посеять недоверие к нему самому и к его плану обороны Империи.
— Может ли Империя обороняться самостоятельно? — спросила она.
— Конечно, — кивнул он.
— А кто этот варвар или варвары? — поинтересовалась она.
— Кажется, они повстречались в лесах на планете Варна, когда варвар был вождем вольфангов.
— Я никогда не слышала о них, — удивилась женщина.
— Это одно из племен народа вандалов.
— Понятия не имела, что существует такой народ, — повторила она.
В то время подобное невежество было распространенным. Очень мало кто в Империи слышал о вандалах. Редкие люди, не входящие в административные или военные органы, слышали об алеманнах, или, как называли их в Империи, аатах. Даже в военном министерстве о подобных народах не вспоминали, думали о них столько же, сколько о бесконечных расстояниях, черноте далеких небес, случайных вспышках молний над горами и прочих незначительных вещах.
— Его зовут Оттоний, — продолжал Иаак.
Женщина своими длинным пальцем коснулась бокала с каной и слегка повернула его, наблюдая, как колышется внутри рубиновая жидкость.
— Я женщина, — задумчиво произнесла она.
— Но знатная женщина, из благородного и гордого рода, та, на которую можно положиться.
Она подняла голову.
— Кроме того, великолепная красавица, — добавил Иаак.
Она опять слегка сжалась, как прежде, и смущенно взглянула на него.
Она гордилась своей поразительной красотой, наслаждалась ею. Женщине нравилось производить впечатление на мужчин, вертеть ими как заблагорассудится. Она обожала мучить, соблазнять и раздражать их. Как приятно было дразнить и возбуждать, а потом с холодным пренебрежением отвергать!
— И богатая? — подозрительно спросила она.
— Это вам решать, — любезно отозвался он.
— Говорят, что Иаак — самый влиятельный человек в Империи, — как бы невзначай произнесла она.
— Я всего лишь смиренный третейский судья, — возразил он, — скромный служащий, которому не полагается обладать никакой властью или влиянием.
— Говорят, что к вашему мнению прислушивается сама мать-императрица, — произнесла она.
— Она советуется со мной по пустякам — например, по поводу убранства дворца, этикета и прочим незначительным делам.
— Какой будет участь этого Оттония? — спросила женщина.
— Через два дня он отправляется на Тангару, собирать войско среди отунгов. Я прослежу, чтобы наш возлюбленный Юлиан, отпрыск Аврелиев, не смог сопровождать его.
— Тангара — это так далеко, — задумалась она.
— Там расположена провинциальная столица, Вениция, — объяснил он.
— А что должно случиться на Тангаре?
Иаак поднялся, прошел к буфету, стоящему у стены комнаты, открыл его, передвинул на полке какие- то мелкие предметы и нажал кнопку. Панель скользнула в сторону, открывая потайную нишу. Из нее Иаак извлек плоский прямоугольный кожаный футляр. Отложив его в сторону, он привел в порядок буфет, вновь поставил на место предметы на его полках и закрыл дверцу. Затем он поставил футляр на стол в центре комнаты, между собой и женщиной.
Взглянув на него, женщина обеими руками приподняла крышку футляра.
— Прелесть, — прошептала она.
— Кто знает, что может случиться на такой дикой планете, как Тангара, — объяснил Иаак, — особенно за пределами города? Только осторожнее, — предупредил он.
В футляре лежал тонкий, короткий кинжал с блестящим лезвием длиной около семи дюймов и овальной желтой рукояткой, достигающей пяти дюймов, украшенной черным витым узором.
— Это женский кинжал, — заметила она.
— Да, — кивнул Иаак.
Между рукояткой и лезвием блестела изящно выгнутая гарда. Она, помимо того, что уравновешивала кинжал, не давала руке соскользнуть к лезвию. В некоторых ситуациях подобное преимущество оружия было незаменимым. Такие гарды, способные защитить руку, имелись у различных видов оружия, которыми приходилось наносить удары через шелк или бархат, прикрывающие, скажем, кольчугу из переплетенных металлических цепочек.
Женщина восторженно разглядывала вещицу.
— Не прикасайтесь к лезвию, — предупредил он. — Оно покрыто прозрачным ядом. Достаточно тончайшей царапины, малейшего повреждения кожи, и яд попадет в рану. Самая неприятная и безобразная смерть должна последовать в течение нескольких секунд.
— Значит, он не должен проникать глубоко в тело, — размышляла женщина.
— Он очень острый, — объяснил Иаак. — Вонзить его в тело противника способен даже ребенок.
— Или женщина, — добавила она.
— По самую рукоятку.
— Понятно, — кивнула она.
— Но хватит даже одной царапины.
— Если вы хотите погубить его, почему бы вам не нанять убийц? — вдруг спросила она.
Глаза Иаака затуманились. Затем он улыбнулся.
— Нет, — возразил он, — лучше всего это сделает агент на отдаленной планете, подальше от внимания публики, агент, чье присутствие не вызывает подозрения — совершенно безопасный на вид.
— А если я не смогу приблизиться к нему, если он будет в доспехах? — поинтересовалась она.
— Вам легко удастся приблизиться к нему, — заверил Иаак, — и я подозреваю, что в вашем присутствии он снимет доспехи, а если этого не случится, помните, что вполне достаточно даже крошечной царапины на руке. Так вы согласны?
— Пожалуй, — раздумывала она. — Но я не отношусь ни к военным, ни к охотникам, ни даже к ремонтникам. Я не понимаю, под каким предлогом я окажусь в экипаже корабля, направляющегося на Тангару.
— На корабле на Тангару повезут различные товары.
— Товары? — переспросила она.
— Конечно, которыми можно торговать, которые можно использовать для приманки, в качестве подарков, — все, что может заинтересовать варваров, к примеру, кожа, вина, зерно, одежда, драгоценные камни, шелк, масла, медная посуда, пряности, золото, броши, кольца, гвозди, проволока, слоновая кость, железо, серебро — словом, множество вещей, от самых обыденных до изысканных.
— Изысканных? — вновь переспросила женщина.
— Да, таких, как изумрудные камеи с портретом императора.
— Не понимаю…
— Пейте кану.
Она поднесла к губам крошечный бокал. Поверх кромки чистейшего фарфора, так называемого люксита, из долин Рафа, позднее обработанного по традициям Ториничи, она изучала собеседника. У женщины были огромные голубые глаза. Запрокинув голову, она одним глотком осушила бокал. При этом движении Иаак впился взглядом в ее белую шею, прикрытую высоким вышитым воротником. Женщина вновь взглянула на Иаака и поставила пустой бокал на стол.
