лишние, отсутствующие в подлиннике, вовсе не нужные, или просто нелепые, как, впрочем, и в следующей цитате. (90 годы ХХ в.)
Возле пагоды старинной, в Бирме, дальней стороне,
Смотрит на море девчонка и скучает обо мне.
Голос бронзы колокольной кличет в пальмах то и знай:
«Ждем британского солдата, ждем солдата в Мандалай! (4)
Кто это, непонятно, ждёт вот так во мн. числе? Да и во всех этих трёх переводах вовсе не видны мелкие серебряные колокольчики, висящие на каждом этаже пагоды. Тут громко бухают вполне европейские, вроде как церковные, бронзовые колокола, а вовсе не серебряные колокольчики…15
Это далеко не Киплинг, хотя бы в силу не только корявого звучания, но и вовсе выдуманных переводчиками вялых и банальных эпитетов, разжижающих стихотворение. И ещё почему-то тут упорно определение ставится после определяемого слова (трижды на одно четверостишие!) что очень противоестественно утяжеляет русскую интонацию. И почему в переводах такое неуместное и дружное «кличет»?
(Тут к месту вспомнить замечание Маяковского: «начнёшь это слово в строчку всовывать, а оно не лезет — нажал и сломал»…)
В Лондоне в том же 1892 г. году Киплинг познакомился с молодым американцем, издателем Уолкоттом Байлестером. Вместе они начали писать повесть «Наулахка» ('The Naulahka', 1892) которая, по собственной оценке Киплинга не получилась. В том же году Байлестер умер от тифа. Одному заканчивать и переделывать повесть, начатую вдвоём, Киплингу уже не хотелось. Но и этот труд не пропал зря: от несостоявшейся повести осталось всё же несколько написанных Киплингом вставных стихотворений.
В конце всё того же года, Киплинг женился на сестре Байлестера Каролине, и они поселились на севере США в штате Вермонт. Там у них родились две дочери. В глухом и сосновом Вермонте, в северных лесах, не находя себе места, тоскуя по Индии не менее остро, чем солдат из стихотворения «Мандалей», Киплинг пишет одну из самых лучших своих книг — сборнник рассказов со вставными стихами — «Книга джунглей», «The Jungle Book» (1894 г.) Затем — «Вторую книгу джунглей» — «The Second Jungle Book» (1895 г.) И ещё выпускает свой третий стихотворный сборник «Семь морей» («The Seven Seas» 1896 г.) в котором после основного корпуса стихов была впервые опубликована вторая половина «Казарменных баллад».
Вскоре после выхода этой книги Киплинг с женой переезжает в Англию. Но по совету врачей зиму они проводят в Южной Африке.
Знаменитый завоеватель, выдающийся администратор и в каком-то смысле теоретик британского колониализма, (человек, который, кстати, многими чертами своей личности напоминает киплинговских героев), премьер-министр Капской колонии Сесиль Родс 16, с которым Киплинг подружился в первую же зиму своего пребывания в Южной Африке, подарил ему дом на территории своего колоссального поместья. В этом доме семья писателя с тех пор проводила почти ежегодно три-четыре зимних месяца. «В этот дом — вспоминает Киплинг, — осенью каждого года с 1900 по 1907 мы приезжали всем семейством. Особенно радостно там себя чувствовали наши дети: они играли со всеми зверями в огромном имении Родса. В загончике, выше нашего дома, жила лама, которая ужасно любила плеваться. Ясно, что эту её привычку дети молниеносно переняли».
Когда С. Родс умер (в 1902 г.) Киплинг написал на его смерть стихотворение «Заупокойная» в котором есть такие строки:
Он вдаль смотрел поверх голов,
Сквозь время, сквозь года.
Там в муках из его же слов
Рождались города.
Пер. Е.Витковского
Во время англо-бурской войны 1899–1902 г. Киплинг, к тому времени уже хорошо знавший местную обстановку, стал постоянным военным корреспондентом сразу нескольких лондонских газет. «Вы должны помочь нам издавать газету для армии здесь, на месте!» — сказал Киплингу известный журналист из «Таймса» П. Ландон. И Киплинг, естественно, согласился.
«Пожизненный журналист» по собственному определению, Р. Киплинг рисует труд журналистов не романтическими — и даже не красками — а скорее жёсткими чёрно-белыми штрихами в одном из самых своих мощных стихотворений, так и названном «Пресса»:
Тот, кто стоял полночной порой
Под штормовым рёвом,
Кто меньше своей дорожил душой,
Чем свежим печатным словом,
Когда ротационный мастодон
Пожирает во имя прогресса
Милю за милей бумажный рулон —
Тот знает, что значит пресса.
………………………………………………….
Дать павлину хвастливому хвост подлинней?
И слону не прибавить ли весу?
Сиди! Владыки людей и вещей
Только Мы, кто делает прессу!
Именно во время «странной войны» с бурами, в которой бесконечные походы и отсутствие сражений изумляли и вместе с тем невероятно изматывали постоянно подстреливаемых бурами солдат, Киплинг написал несколько впоследствии знаменитых стихотворений. Это прежде всего — одна из вершин поэзии Киплинга — «Пыль» («Boots»)
День — ночь, день ночь мы идём по Африке,
Ночь— день, ночь — день всё по той же Африке
Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне…
………………………………………………………………….
Я шёл сквозь ад шесть недель и я клянусь:
там нет ни мглы, ни жаровен, ни чертей,
А только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог…
(Пер. А. Оношкович-Яцыны)
Привычная для русских читателей строка «и отпуска нет на войне» в этой книге сохранена мной вопреки тому, что текст перевода в издании 1922 г., т. е. изначальный русский текст А. Оношкович-Яцыны после редактирования книги, вроде бы Н. Гумилёвым, а потом и — точно — М. Лозинским) был таков: «и нет сражений на войне». А уже после смерти переводчицы, её муж, Геннадий Фиш, третьеразрядный поэт, подготавливая её переводы к печати для книжки стихов Киплинга, изданной в 1936 году, «отредактировал» все её переводы, причём под некоторыми (как под знаменитой «Мери Глостер») подписал даже своё имя, как соавтора перевода. 17 Вот именно Фиш и заменил, (как я слышал от Н. Тихонова, что именно по его, Тихонова, совету), слово «сражения» на слово «отпуск». Возможно потому, что строка «нет сражений на войне, (то есть «на этой войне» — поскольку тут в подлиннике the war) требует не очень краткого
