мы не можем это так просто оставить! Скажи мне честно, неужели ты способен закрыть глаза на случившееся и уйти в сторону? Нет! Я знаю тебя лучше других. Ты непременно останешься и будешь бороться, потому что знаешь, что это несправедливо. Нам не нужны прорасистские территории, Блейк. Если мы сейчас оставим все, как есть, то для таких людей, как Джордж, которые столько выстрадали в жизни, не останется уже никакой надежды. На глаза Блейка навернулись непрошенные слезы.
— Черт возьми, Сэм, — произнес он, прижимая к себе жену. — Самое главное сейчас для меня — это ты.
— Есть вещи, которые важнее наших эгоистичных желаний, — грустно ответила Саманта. — Но больше всего меня пугает то, что ты не сможешь ограничиться только словами. Ты в большей опасности, чем я, Блейк.
Она расплакалась, и Блейк еще крепче прижал ее к себе, пытаясь успокоить, затем снова посмотрел на заголовок лежавшей перед ними на столе утренней газеты:
— Не уходи на работу, — попросила Саманта. — Останься со мной, обними меня!
Блейк поднял жену на руки, прошел в гостиную и опустился в кресло-качалку, держа Саманту на коленях.
— Пожалуйста, постарайся действовать вместе с отцом, Блейк, и не вмешивайся в конфликты.
Все зависит от того, как дальше станут развиваться события, Сэм. Ты хочешь остаться и продолжить борьбу и, возможно, права в этом. Но я не могу обещать, что буду таким же пассивным, как твой отец, особенно, если тебе, Джорджу или твоей семье будет угрожать опасность.
— Может быть, Ридер или сам Президент объявят выборы недействительными? — с надеждой спросила Саманта.
— Я тоже хочу на это надеяться, детка. Но не думаю, что ошибаюсь.
— Проводи меня к маме. Я хочу побыть сегодня сними.
— Хорошо. Только будь осторожна с Бичером.
Саманта поцеловала мужа в шею.
— Мне жаль, что из-за меня у тебя столько забот.
— Из-за тебя? — недоуменно спросил Блейк.
— Если бы я в тот день чуть не попала к вам под колеса, мы бы никогда не встретились. Ты бы, возможно, уехал бы с Джорджем на Запад или остался бы работать в Миссури и не впутался бы во все это.
— Любовь к тебе стоит любых жертв. Я не жалею ни об одном дне, проведенном с тобой. Конечно, мне не нравится, что теперь нам угрожает большая опасность, но я бы был немного разочарован, если бы ты согласилась уехать из Канзаса. Твое упрямство и храбрость — вот две главные причины, по которым я влюбился в тебя. Мы остаемся, Сэм, и будем помогать твоим родителям, но теперь мы должны быть еще более осторожными. В городе осталось довольно много скваттеров и бандитов, которые хотят удостовериться, что их люди попали в территориальное правительство Канзаса. Скорее всего, скоро примут ряд законов, направленных против аболиционистов.
— Возможно, мы вынуждены будем подчиняться этим законам, но это не значит, что мы согласимся с ними. Главное, нам нужно держаться всем вместе. Очень многие граждане Канзаса думают так же, как и мы.
Блейк поцеловал волосы Саманты.
— Будем надеяться, что они окажутся такими же храбрыми, как и ты. Люди часто поджимают хвост и прячутся в кусты, тогда, когда в них больше всего нуждаешься.
Она потянулась, чтобы поцеловать его в щеку, но Блейк приник к ее губам жадным поцелуем. Они оба не знали, как долго их любовь и счастье продлятся среди всей этой вражды и ненависти, семена которой прорастали не только в Канзасе, но и по всей стране.
Клайд Бичер вернулся к себе в дом, собираясь оседлать лошадь, чтобы отправиться на ранчо Ника Веста и сообщить ему хорошие новости. Он злорадно улыбнулся, вспомнив, как сегодня утром Говард Уолтерс чуть не заплакал, прочитав заголовок утренней газеты. Какой же дурак этот Уолтерс! Бичер был уверен, что впереди их ждали более интересные события. Может быть, теперь Ник Вест найдет способ прибрать к рукам Джорджа Фридома.
— Дни этого ниггера сочтены, — задумчиво пробормотал Бичер, садясь на лошадь, — впрочем, как и деньки Блейка Хастингса и его хорошенькой женушки!
Он тронулся в путь, весьма довольный собой, испытывая радость победителя.
Глава 9
Преподобный Уолтерс закончил свою очередную горячую проповедь, открыл глаза и окинул внимательным взглядом прихожан: на некоторых лицах был написан глубокий страх. Стояла сильная жара, люди обмахивались веерами, в воздухе надоедливо жужжали несколько мух, только усиливая всеобщую нервозность.
— Ну, друзья мои, мы недавно получили последние известия, — сообщил прихожанам Уолтерс, — Наша новая законодательная власть заседала в Пони и приняла ряд законов, запрещающих аболиционистскую деятельность. Они даже выгнали из правительства несколько избранных туда аболиционистов и заменили их своими марионетками.
Священник вытер лоб носовым платком, но пиджак снять не мог, потому что находился на кафедре, и продолжил:
— Наступили темные времена, друзья мои. Блейку было как-то не по себе, но не из-за жары, а из-за тревоги, звучавшей в голосе Уолтерса. Действительно, наступили тяжелые времена. Джордж уже боялся приходить в церковь, чтобы его не обвинили в связях с аболиционистами.
— Это время испытаний, — повысил голос преподобный отец. — Наступил час, когда мы должны придерживаться нашей христианской веры и делать то, что считаем правильным, несмотря на грозящую нам опасность. Или мы отвратим наши лица от Бога и признаем, что у нас нет больше веры, которой мы прежде обладали. Ноя так не могу поступить. Я считаю, что люди, которые думают, что могут владеть себе подобными словно скотом, те, кто верит, что можно безнаказанно бить и мучить другое человеческое существо, заставлять других работать до изнеможения, отрывать детей от матерей, разделять жен и мужей, использовать рабов для удовлетворения своих нужд и потребностей, — эти люди, друзья мои, работают на Сатану, а не на Бога! И они однажды понесут за это наказание, а те, кто стоит за свободу и равенство, получат от Бога награду.
Блейк перевел взгляд на Клайда Бичера, который на правах помощника Уолтерса и светского пастора методистской церкви, постоянно находился рядом с преподобным отцом и внимательно слушал все его проповеди. Сегодня Бичер выглядел особенно непривлекательно. То ли из-за жары, то ли из-за того, что солнце через окно светило ему прямо в глаза, следы оспы на его лице были особенно заметны.
Блейк наблюдал за Бичером в течение всей проповеди, внутренне ощущая, что за внешним спокойствием этого преданного друга Уолтерса и истинного христианина скрывается натура злобная и лживая, способная на подлое предательство. Блейк был женат на Саманте уже семь месяцев, и за это время ему приходилось довольно часто встречаться с Бичером. Иногда Блейк начинал думать, что, возможно, он ошибается в отношении этого человека. Бичер казался вполне искренним и, вопреки ожиданиям, не отвернулся после выборов от семьи Уолтерса, даже продолжал вместе с другими проводить аболиционистскую пропаганду, явно не опасаясь последствий. Это-то и настораживало Блейка. Может быть, у Бичера были наверху высокие покровители, которые знали о его настоящих взглядах?
В это время Бичер, словно угадав мысли Блейка, пристально посмотрел на него, и тот открыто, не
