на 100–250 км. Немецко-фашистские войска понесли крупные потери в людях и боевой технике. Это было их первое крупное поражение во Второй мировой войне, означавшее полный провал стратегических планов германского командования «молниеносной» войны против СССР.
Рассказ о недостатках вооружения и отдельных неграмотных действиях начальников, на мой взгляд, не умаляют подвиг Красной Армии, сумевшей в первые 2,5 года Второй мировой войны нанести серьезные поражения германской армии. Раскроем объективный и точный справочник Мюллер-Гиллебранда «Сухопутная армия Германии. 1933–1945». Там на странице 223 даны потери германских сил за три месяца на западе и на востоке. С апреля по июнь 1940 г. в ходе разгрома норвежской, бельгийской, голландской, французской и экспедиционной британской армий германские потери – убитыми 50 749 человек и пропавшими без вести 1326 человек. С июля по сентябрь 1941 г. потери вермахта на Восточном фронте составили 149 100 человек убитыми и 8900 пропавшими без вести, а в декабре 1941 г. – феврале 1942 г. – 127 900 и 24 653 человек соответственно. А вот потери германской артиллерии:
Главный же результат – в ходе летней кампании 1940 г. вся Западная Европа оказалась во власти Германии, а с декабря 1941 г. по февраль 1942 г. немцы были отброшены на запад на 100–250 км.
Раздел III
Великое противостояние
Глава 1
Война, которой не было
Летом 2006 г. некая тележурналистка с канала «ОРТ» сделала «величайшее открытие» в истории Великой Отечественной войны. Оказывается, в конце 1942 г. Гитлер отдал приказ провести массированную газовую атаку на Ленинград. Оный приказ был отправлен на самолете, пилотируемом лучшим германским асом. Но его под Ленинградом сбил в воздушном бою «один из наших летчиков, ныне проживающий в Санкт-Петербурге»[64]. Лихой журналистке была неизвестна лишь фамилия германского аса, а так все сходилось один к одному. Ну а если без забав игривых «теледам», то «был ли мальчик»? Научный сотрудник Военно-исторического исследовательского центра в городе Фрайбург Герд Юбершеер написал в статье «Наступление на Ленинград и блокада города германским вермахтом»[65]: «В конце декабря 1941 г. одной из служб Генерального штаба сухопутных войск прорабатывался даже вопрос о возможной атаке с применением ядовитых газов против Ленинграда. Докладная записка с примерным расчетом потребностей в ядовитом газе была составлена 22 декабря 1941 г. на случай, если город должен будет взят именно таким образом. По расчетам, потребовались бы сотни тысяч снарядов с ядовитым газом. Для доставки такого количества боеприпасов к целям необходимо было задействовать более 330 батарей. И поскольку их в любом случае не было бы возможности получить, то этот план был отвергнут. По этой причине Ленинград избежал еще одной ужасной катастрофы, которым он и без того уже подвергался, начиная с блокады, установленной в сентябре 1941 г.».
Г. Юбершеер ссылается при этом в своем исследовании не только на «Военный дневник Гальдера», но и на книгу Гюнтера Геллерманна «Война, которая не состоялась. Возможности, идеи и решения немецкого верховного командования по применению химических боевых веществ во Второй мировой войне». (Кобленц, 1986 г.)
Ну а летом 1942 г. вопрос о химической атаке Ленинграда не мог даже рассматриваться германским командованием. Причем не столько из-за отсутствия достаточного числа батарей, сколько из-за боязни, что англо-американская дальняя авиация начнет массированные химические бомбардировки германских городов.
Немцы последнего боялись как огня. Характерный пример – в 1944 г. германские химики разработали газ, который даже при небольшой концентрации заставлял глохнуть авиационные двигатели. Командование люфтваффе на всякий случай проверило действие газа на людей, и выяснилось, что в определенных случаях газ может вызвать летальный исход у пилотов вражеских самолетов. Таким образом, англичане и американцы могли счесть это за применение отравляющих веществ (ОВ) и приступить к газовым атакам германских городов. Именно по этой причине работы по «газу ПВО» были прекращены.
А могла ли использовать ОВ Красная Армия? В принципе да.
В 4 ч 30 мин 13 июля 1942 г. в Южную бухту Севастополя входит большой санитарный транспорт «Грузия». Уже осталось несколько метров до Минной пристани, и вдруг на транспорт с хорошо видимыми на борту красными крестами пикируют пять немецких Ю-87. В 4 ч 48 мин две бомбы попали в машинное отделение и корму транспорта. «Грузия» еще на плаву, но через 7 минут раздался страшный взрыв, и транспорт длиной 116 м был буквально разорван пополам. Далее наши историки ставили жирную точку, предварительно осудив очередное преступление фашистов, благо военно-морское право запрещает топить санитарные суда.
Но вот в 1948–1949 гг. в ходе очистки севастопольских бухт от затонувших судов были подняты обе части «Грузии». Обычно поднятые со дна моря суда или восстанавливают, или отправляют на судоразделочные базы. Это понятно, в 1949 г. стране как воздух был необходим железный лом. Но обе части «Грузии» почему-то не отправили в Инкерман на разделку, а отбуксировали в Казачью бухту и там затопили. Причем несколько водолазов и рабочих, участвовавших в подъеме «Грузии», были госпитализированы. У них появились на коже язвы, характерные для поражения ипритом.
Самое удивительное в том, что в 1956–1959 гг. был проведен новый подъем обеих частей «Грузии», и на сей раз их отбуксировали и затопили подальше от берега и на больших глубинах.
Что же произошло на самом деле? Начну с того, что весной 1942 г. корабли Черноморского флота испытывали хронический недостаток в зенитных средствах, особенно для защиты от низколетящих самолетов. А вот санитарный транспорт «Грузия» имел зенитное вооружение лучшее, чем на наших эсминцах того времени: пять 45-мм пушек, два 12,7-мм пулемета ДШК и шесть американских спаренных пулеметов «Кольт». А в его трюмах находилось значительное число снарядов. Но полбеды, что на санитарном транспорте имелись сотни фугасных снарядов. Хуже того – там были сотни химических снарядов калибра от 130 до 76 мм, а также бочки с ОВ, предназначенным для снаряжения авиабомб. Вот почему потребовалось дважды перезахоранивать останки «Грузии».
Возникает риторический вопрос: зачем в июле 1942 г. везти в Севастополь химические боеприпасы? Ведь защитники города испытывали острую нужду в осколочно-фугасных снарядах. Забегая вперед, скажу, что ведь именно из-за отсутствия снарядов и был сдан Севастополь. Так нужно ли было везти туда химснаряды, которые заведомо нельзя было применить?
Видимо, «Грузия» пошла в свой последний рейс именно чтобы применить химическое оружие! Замечу, что сотни тонн химбоеприпасов – артиллерийских снарядов, авиабомб, различных выливных авиационных устройств и т. д. к началу войны хранились в многочисленных штольнях Севастополя.
Судя по всему (я не видел конкретного приказа), в Крыму наше командование готовилось к массовому применению химического оружия. Замечу, что первой применила ОВ 11-я армия генерала Манштейна в апреле – мае 1942 г. на Керченском полуострове. Генерал-полковник Ф. Гальдер в своем дневнике от 13 июня 1942 г. записал: «Генерал Окснер: Доклад об участии химических войск в боях за Керчь».
Таким образом, советская сторона вполне объективно могла заявить об ответных мерах. Массовое применение химического оружия под Севастополем могло привести к полному разгрому армии Манштейна. Замечу, что немцы под Севастополем имели огромный перевес в орудиях навесного боя (гаубицах и мортирах). А у защитников города было существенное превосходство в дальнобойных пушках (даже без учета корабельной артиллерии). Но увы, горный рельеф делал пушки с превосходной баллистикой бессильными против укрытых в складках местности германских мортир. Зато химические снаряды с дистанционными взрывателями легко выкурили бы немцев из их укрытий. Кстати, фотографии, кинохроника и многочисленные мемуары показывают, что наши бойцы до последнего дня обороны не расставались с противогазами. Зато противогазов не видно у полуголых немецких солдат под Севастополем. Поэтому нетрудно предположить эффект массированного применения ОВ.
Однако гибель «Грузии» и наступление немцев из-под Харькова на Сталинград вынудили советское
