вроде того.
– Ну ничего себе! – восхитился Хаким. – Он точно не помнит! Ну, Джейсон, ты даешь.
– Зови меня Ловкачом. – Он почесал культю. Джейсон Паркер был молод, и руки-ноги у него были целы.
– Ловкач так Ловкач. Знаешь, доку стоило немалого труда отправить нас сюда – да еще и снарядить, как надо. Вряд ли он дал бы нам с собой казну, с которой не прожить.
– Пожалуй.
Из-за поворота впереди раздался скрип, и они поспешили туда. Коренастый крестьянин, приветливо улыбаясь щербатым ртом, толкал перед собой скрипящую тележку. Остановившись и придерживая одной рукой тележку, он пригладил пятерней соломенные волосы.
– Привет, парни, – тягуче проговорил он на эрендре. – В Ландейл?
Ловкач подошел к крестьянину и смахнул с его плеча невидимую соринку. Куртка у него была такой же, как у Ловкача, только более широкой.
– Куда ж еще… Ну вот, так-то лучше. Как поторговал, приятель?
Крестьянин похлопал по кошелю, потом показал на миткалевые мешки на тачке.
– Отлично. – Он отпустил тележку, и она встала на две отходящие от рукоятей подпорки. – Кстати! – Он порылся в тележке и выудил пузатый бурдюк. – Не вижу, почему бы Веннелу из Лундскарна не выпить по этому поводу с парой путников. За удачу. – Он раскупорил бурдюк и сделал добрый глоток. Красные струйки потекли из углов его рта и канули в бороде. – Окажете мне честь?
– С радостью. – Хаким отодвинул Ловкача, взял бурдюк, глотнул, опустил его и подал Ловкачу. – Отлично. Просто отлично. – Он отер рот тыльной стороной ладони.
Ловкач выпил. Хаким был прав: вино оказалось отменным. Темная тепловатая жидкость смыла пыль с губ, заменив ее радостной игрой пузырьков, что, кипя, прокатились вниз по горлу, оставив за собой теплые волны. Ловкач придержал дно бурдюка культей и задумался, не сделать ли еще глоток. Нет, это может показаться жадностью. Жадным лучше быть, а не казаться. Он вернул вино Веннелу.
– Благодарю.
Крестьянин нахмурился; тут же вспомнилось: после тоста за удачу следовало представиться.
– Эйнар… Однорукий благодарит тебя.
Веннел расплылся в улыбке и вопросительно взглянул на Хакима.
– И Хаким Сингх тоже благодарит тебя.
Вопросительная улыбка не исчезла.
– Твой друг Эйнар, я вижу, из Осгарда. А ты?
– Из Секауруса.
Веннел покивал.
– Ага. Это где-то… – Он пошевелил пальцами, словно направление вертелось у него на языке.
– На западе, – подсказал Хаким. – Далеко на западе.
Глаза крестьянина округлились.
– За Горьким Морем?
– Еще дальше.
– Уж не за легендарным ли Дар-Таретом?
Хаким и Ловкач обменялись быстрыми взглядами. Дар-Тарет был отправной точкой их последней игры. Последней перед этой… впрочем, это уже не игра.
– Да, даже и за Дар-Таретом.
Веннел напустил на себя умный вид.
– Ну да, я слышал о Сикаксе – только вот из головы вылетело. – Он повел плечами и сменил тему. – У вас в Ландейле есть где остановиться?
Ловкач покачал головой, и крестьянин явно обрадовался.
– Тогда позвольте посоветовать вам таверну Франна из Пандатавэя, что на улице Двух Псов. Это прямо за городским колодцем. Скажите Франну, что вы – друзья Веннела, и уверен, он обслужит вас по-особому. Лучше, да и дешевле. – Веннел повернулся положить бурдюк назад в тележку.
– Позволь мне. – Ловкач шагнул вперед, споткнулся, чтобы отвлечь внимание крестьянина, – и, осторожно открыв Веннелов кошель, очистил его. Потом ссыпал добычу в карман в рукаве, перехватил бурдюк и сунул его под дерюгу в тележке.
– Подальше от солнца, чтоб было похолоднее, – объяснил он, поднося здоровую ладонь ко лбу. – Доброго тебе пути, друг Веннел.
Крестьянин кивнул, ухватил рукоятки тележки и двинулся по дороге.
– А вам доброго отдыха – кстати, вам стоит поспешить, если хотите попасть в Ландейл до захода.
– Твоя правда. – Ловкач потянул Хакима за руку. – Давай-ка поспешать, друг Хаким. – Через пару минут, когда Веннел и его тачка скрылись из виду, Ловкач вытряхнул деньги из рукава в ладонь. – Взгляни-ка.
– Что ты сделал – ты, безмозглый…
– Взгляни на них.
Хаким принял россыпь монет в сложенные чашечкой ладони. Они были точно такими же, как в их собственных кошелях: грубые кружки, покрытые волнистым узором, вроде как стилизованными морскими барашками; другую сторону украшал смутный портрет какого-то бородача. Хаким не мог прочесть надпись – черт, надо было попросить Дорию прочесть мне это.
– Видишь? – продолжал Ловкач. – Это разрешает проблему денег: наши монеты местные. Но есть и еще кое-что. Веннел сказал, что хорошо заработал. А между тем здесь на одну серебряную монету приходится дюжина медяков. Значит, мы богаты.
Лицо Хакима омрачилось.
– А еще это значит, что ты нарушил приказ. Ахира не велел красть.
Ловкач пожал плечами:
– Ссыпь их в кошель. – Хаким медлил. – Ты ведь не собираешься бежать за крестьянином и извиняться, что ограбил его? И разве гном не велел нам собирать информацию?
– Н-ну, да.
– А разве то, что наши деньги здесь в ходу, – не важная информация? Важная или нет?
– Да, но…
Ловкач сплюнул.
– Не будь большим дурнем, чем ты есть. Он пытался нажиться на нас: «остановитесь в таверне Франна» – он наверняка в доле с трактирщиком, а тот уж постарается ободрать нас как липку.
Хаким ссыпал-таки монеты в кошель. Ловкач спрятал улыбку. Вор-великан не умел думать. Зачем бы Ловкачу отдавать ему свою добычу? Вовсе незачем – если только Ловкач не вознамерился пополнить свой собственный кошель куда более крупным кушем – крупным настолько, что пара дюжин медяков и один серебряный покажутся на его фоне ничтожной мелочью.
Знай я, насколько мы богаты, не стал бы я тащиться со всеми. Просто обчистил бы у вас всех кошельки и дал дёру. И непременно это сделаю, дайте срок – больше я такой возможности не упущу.
– Джей… Эйнар? – заботливо окликнул его великан. – Что с тобой?
– Ничего. Просто подумал кое о чем. – Он махнул вперед – на стража, прикорнувшего на корточках перед решеткой ворот. – Пусть-ка встанет да укажет нам путь. – И Ловкач крикнул во весь голос на эрендра: – Эй ты, как нам попасть на улицу Двух Псов? В конце концов вовсе не обязательно сообщать, что мы от Веннела, – тихо добавил он, улыбаясь Хакиму.
Франн из Пандатавэя погладил себя по сверкающей лысине и уселся за стол напротив пришедших.
– Благодарствуйте. – Он отставил пинтовую кружку кислого пива, от которого у Ловкача уже гудела голова. – Не поставите ли еще кружечку – прежде чем начать вытягивать из меня сведения? Проку вам с этого все одно не будет. – Он обвел рукой низкую залу и ее явно небогатых посетителей. – Богатства здесь маловато. Ворам поживиться нечем. – Франн приподнял кустистую бровь. В эти брови, казалось, сбежались все волосы с его мясистого тела: даже руки трактирщика были такими же гладкими, как голова.
Подвальчик был сырой и темный, дюжина нещадно коптящих масляных ламп, свешиваясь с потолочных
