движение, кстати, наши обнаружили рядом с ними собачьи следы, очень большие!
— Это плохо, — нахмурился Хром.
— Да нет, хозяин, — бесстрастное лицо Славика больше не выражало никаких эмоций. — Пёс не проявлял никакой агрессии и даже, похоже, помогал им. Но и это ещё не всё…
— Ну, давай-давай, удивляй уж до конца!
— Вряд ли последняя информация покажется Вам приятной.
— Позволь мне самому решать, не тяни.
— Шеф, — лицо начальника охраны приобрело скорбное выражение. — Бункер вашего тестя разгромлен.
— Что-о?
— Они вышли в эфир открытым текстом и попрощались…
— Темиркан? — заскрипел зубами хозяин Городка.
— Да…
— Таа-ак, — Хром по привычке потёр пальцами переносицу. — Славян, лучших бойцов, три машины и за Никой, галопом! — лишь после этого он дал волю чувствам, заорав. — И только попробуйте мне их не найти!!!
Пролетарский проспект был совсем пустой.
Они шли неспешным шагом по самой его середине. Васька со своим пёсусом в обнимку, с котомкой, в которой что-то звенело и брякало, наверное, еда маленького рыжего толстячка и Ника, с безучастным видом нагруженная провиантом. Впереди рыскал пёс, проверяя всё вокруг (на него возлагалась безопасность отряда) и замыкал этот «детский сад» на прогулке, Горыныч. Он тихо матюгался, с завистью посматривая на рыжего кобеля туда-сюда бегающего налегке. Сам, нагруженный, словно ишак, всевозможным боезапасом, от которого подламывались «копыта» Гор представлял себе, как же они здорово смотрятся со стороны. Особенно радовало, если придётся «героически» пробиваться сквозь плотный строй кого-нибудь. Патроны, снаряжённые рожки, гранаты, автомат, парочка любимых «Мух» для штурм-напора, пластид с детонаторами, как же без него, метров сто креп-шнура на случай спуск-подъёмов и ещё целая куча всякой хрени…
В общем, очередной привал, в развалинах, какого-то одинокого здания стоящего на обочине дороги он объявил с радостью и свалился в тени, как подкошенный. Малыши сразу же принялись возиться, забавляя один другого, и Гор отметил про себя, что Василька с тех пор как появился щенок, стало намного меньше. По пути он всего лишь пару раз почемукнул, впрочем, не получив никакого ответа, не до того было, а сейчас и вовсе забыл о взрослых. Ника молчала, и парень не трогал её, хотя следовало бы поинтересоваться, куда им теперь идти. Фил где-то бродил неподалёку, совсем не напрягая своим присутствием, оставалось разобраться только с собой. Со своими ощущениями и той кучей вопросов, крутившихся в голове.
Ну, во-первых, так дальше издеваться над своим организмом не стоило, нога, чуть поджившая за пару деньков, от нагрузки опять начала ныть. А значит, надо было срочно что-то придумать, найти на худой конец какую-то тележку или тачку, чтобы не тащит весь груз на себе. Во-вторых, близость Царицынского парка пока защищала их от двуногих охотников, так как они держались подальше от этих мест, но они всё глубже ныряли в город и люди, в том числе Темиркан, вот-вот должны были замелькать на горизонте. В- третьих, приближалась станция метро, первая на их пути и по этому поводу тоже были вопросы, а почему бы не уйти под землю, не спрямить путь, и не спрятаться от многочисленных любопытных глаз, к примеру…
После того, как мозги немного проветрились от алкоголя, умных мыслей в голове возникало всё больше и больше. Егора это радовало, пусть даже обстановка не очень-то располагала к веселью. С другой стороны ничего страшного пока тоже не происходило, обычные полевые условия, он, кстати, к ним был подготовлен, многое знал, многое умел. Конечно, в группе было бы половчее и понадёжнее, но и в одиночку приходилось выбираться из всяких разных ситуёвин и всё же, одно огромное, НО, присутствовало! Его ничем и никак нельзя было закрыть — это уязвимость отряда.
Мальчишка и девушка висели у него на руках пудовыми гирями…
Ни оставить, ни спрятать, ни идти с ними дальше так, чтобы быть спокойным. Горыныч вспомнил как они только что, как стадо баранов, пробирались по открытому месту и ему опять стало плохо: заныла нога, прошиб пот, в глазах заскакали радужные зайчики. Для любых маломальских профессионалов, да и для откровенных лопухов тоже, они были простой и беспроблемной добычей. Поставь пару-тройку человек по разные стороны от дороги, одного ещё спереди или сзади можно, и бери их тёпленькими! А дёрнится кто-то — стреляй, как в тире и никакой Филимон не поможет.
Под ложечкой у Егора засосало.
Понятно было, что технику походного строя, уходы с линии огня перекатами, движение короткими перебежками и прочие тактические премудрости его спутникам ну никак не освоить, да и времени на это не было!
Но и идти вот так, как мандавохи на параде, они тоже не могли.
Им и так везло безмерно, но всё когда-нибудь заканчивается. Да и интерес к их группе наверняка возрастёт сейчас просто до небес. Базу на Тимирязевке похоже, что разорвали, если Никин отец сдержал своё слово никто там ничем не смог поживиться. Отсюда вывод, про них вспомнят и очень скоро, найдут вертолёт, а дальше дело техники — растопырит Темиркан свои загребущие пальчики и всё. А если ещё и Коалиция обидится за свои потери, тогда хоть караул кричи!
Отхлебнув из фляжки холодной родниковой водички, которую набрал в одном из Царицынских ручьёв, Горыныч тоскливо осмотрелся. Опять захотелось в старую добрую Москву, к друзьям-бичарам. Он поймал себя на мысли, что это время вспомнилось ему даже с каким-то небольшим оттенком грусти: свежий воздух, простая незатейливая пища, ага! спитые сизые рожи и вонь от этих закадычных приятелей така-ая…
Вся прелесть былого тут же улетучилась, возвращая его в придорожные развалины. Тяжело вздохнув, и почесав по-обыкновению макушку, он решительно отогнал от себя призраки недавнего прошлого, в котором, если честно, ничего путного на самом деле и не было. А вот мозговой штурм, который Гор себе устроил, не прошёл безрезультатно, некий начальный алгоритм действий в голове отложился. Сохранность и безопасность отряда он считал наиважнейшим делом, а значит, и решать этот вопрос необходимо было в первую очередь. Какое-нибудь укромное местечко с несколькими вариантами быстрой ретирады, при необходимости — это было самое то, так как дальнейший поход в никуда Егору представлялся абсолютно бесперспективным.
— Вась, а Вась, — Горыныч позвал мальчишку, замечая с какой прытью от него драпанул щенок. — Слушай, ты чего там терроризируешь бедного Тузика?
— А сего он такой неслух? — воинственно зашмыгал носом маленький воспитатель. — Я ему говолю, а он не слусается, вот и полусяет, по попе…
— Да-а! — обрадовался Гор. — Так ты тоже отыскал максимально эффективный способ объяснения чего и как делать, а самое главное, как добиваться того, чтобы твои указания всё-таки выполнялись…
— Ну да, насол, — насторожённо согласился мальчуган, ещё не до конца понимая, к чему клонит его старший товарищ.
— Смотри ты, мы оказывается с тобой ещё те, ну оба, в общем, Макаренки…
— Сего, сего? — с недоумением уставился на Егора мальчишка. — Какие такие макалонинки?
— Эх, ты, педагог, — улыбнулся парень. — Да это учитель был такой, мог, кого хочешь уму разуму научить.
— И да зыть Тузика?
— Ну-у не знаю, — засомневался Горыныч и поманил того пальцем. — Но от себя совет дать могу, хочешь?
Пацанёнок придвинулся поближе, оттопырив ухо…
— Я бы на твоём месте так уж сильно на собачуру не напирал.
— Ет посему ета?
— Ты про папаню его не забывай, а то если обидишь евонного сынка, он тебя в шесть секунд слопает!
— Сутис, да? — попробовал улыбнуться мальчишка, но с опаской поводил вокруг головой.
