Возле большого валуна они решили дожидаться утра. Рикали устроилась рядом с Дамоном и, положив голову на его плечо, велела:
– Разбуди меня на рассвете. Конечно, если раньше на нас не наткнутся гномы.
Глаза Мэлдреда тоже были закрыты, но Дамон был уверен, что силач не спит – его кадык дергался вверх-вниз, зубы время от времени мягко прищелкивали, пальцы опущенных рук бездумно перебирали мелкие камешки щебня. Несун, очевидно, задремывал, но тут же просыпался, отрывая голову от теплого бока валуна, и обводил троих спутников настороженным взглядом. Дамон дремал урывками, не погружаясь в глубокий сон, и в минуты бодрствования не забывал следить за силачом и кобольдом. Но когда несколько часов спустя солнце жаркими утренними лучами осветило долину, Несун оказался первым, кто увидел ее, и задохнулся от изумления. Вторым был Дамон. Обычная равнодушная маска спала с его лица, в глазах вспыхнуло искренне изумление. Потеряв дар речи, он растолкал полуэльфийку.
– Забудь, что я говорила до этого, Мэл, – умиротворенным голосом произнесла Рикали и приложила ладонь козырьком ко лбу. – Идея была просто великолепной, и я счастлива, что ты привел нас сюда.
Крутые стены каньона были покрыты кристаллами всевозможных цветов, на которых буйствовали солнечные лучи, осыпая окрестности разноцветными бликами, так что становилось больно глазам. Долина напоминала огромный сверкающий калейдоскоп: аметистовые друзы переливались, меняя оттенки от нежно-розового до пурпурного и от лавандово-синего до глубокого фиолетового; блистали золотом хризолиты, мягкими желто-зелеными тонами светились оливины; устремлялись к солнцу пики горного хрусталя, льдисто мерцали алмазы и другие драгоценные камни, названия которым еще не успели придумать. Скалы, по которым путники спускались ночью, оказались усыпанными рубинами, опалами, турмалинами, топазами и гранатами. Здесь, в Долине Хаоса, собрались все драгоценные камни, которые только рождали земли Кринна, собрались вместе, хотя этого быть не могло.
Солнце пригревало все сильнее, и от земли, от сверкающих камней начал подниматься вверх теплый воздух, обещая, что скоро будет так же жарко, как и во все предыдущие дни.
Дамона поразила чистая, незамутненная красота этого места. Он зажмурился, а потом осторожно открыл глаза и, смаргивая слезы, долго смотрел на буйство красок – невероятно ярких, переливающихся тысячами оттенков, завораживающих.
– Просто дух захватывает… – восхищенно прошептала Рикали. Она потянулась к большому зеленому кристаллу, но, едва ее пальцы сомкнулись на сверкающих гранях, начала соскальзывать вниз. К счастью, Мэлдред, успех схватить ее за лодыжку и удержать. – Какой огромный изумруд… – Глаза девушки восхищенно расширились, и ей не было дела до того, что ее колени ободраны и кровоточат. Камень был лишь чуть темнее, чем тени, которыми вчера были накрашены ее веки. – Дух захватывает, – повторила она. – Как только выберемся отсюда, пойду к ювелиру. – Рикали сунула камень в карман и закружилась перед Мэлдредом, но силач остановил ее, прижав палец к губам.
– Я был здесь прежде, Рики, – начал он. – Несколько раз. Но тогда я рисковал только своей собственной шеей. Здесь действительно есть патрули. Я видел их. Но они сторожат вход в долину, задерживая тех, кто спускается по тропе и не заботится о том, что виден как на ладони. Поэтому мы спрятали фургон и лошадей…
– И шли ночью, – задумчиво сказал Несун. Его крошечные глазки вспыхивали, перебегая от одной друзы к другой, от одного кристалла к другому. Кобольд нигде не мог задержаться взглядом надолго – вокруг было слишком много прекрасных драгоценных камней – и от волнения задыхался.
– Мы можем избежать патрулей, – продолжал Мэлдред, – и рудокопов. Но придется быть осторожными, очень осторожными, чтобы не поднять тревогу. Рики права в одном – тех, кто охотится за сокровищами, гномы убивают.
Рикали, сунув руку в карман, пощелкала ногтями по граням изумруда и прошептала:
– Я буду очень-очень осторожной. И стану очень-очень богатой.
Мэлдред кивнул:
– Ничего страшного, если некоторые из этих камешков окажутся в твоих карманах. Можешь взять столько, сколько сможешь унести. Но не забывай, что мы проделали такой долгий путь и добрались сюда в первую очередь ради Дамона.
Девушка бросила на Грозного Волка любопытный взгляд и вопросительно подняла брови.
– Мы потом все объясним, – сказал Мэлдред.
– Нет, сейчас! – Голос полуэльфийки прозвучал громче, чем ей самой того бы хотелось.
– Мы должны собрать как можно больше – для него, – продолжал силач.
– А я продам эти сокровища, чтобы на вырученные деньги купить кое-что очень древнее и куда более ценное. Кое-что, что принесет нам немыслимую прибыль, – добавил Дамоном.
– Не могу себе представить, что может принести большую прибыль, чем это, – Рикали обвела рукой долину.
Мэлдред мягко усмехнулся:
– Значит, Рики, у тебя слишком слабое воображение.
Девушка нахмурилась и снова посмотрела на Дамона, но он был всецело поглощен созерцанием мерцающей красоты долины. Выражение лица полуэльфийки смягчилось, и она, задумчиво улыбаясь, произнесла:
– Ну, если только для Дамона. Для него – все что угодно.
– В конечном счете и для нас тоже, – добавил Мэлдред. – Мы набьем мешки самыми прекрасными драгоценными камнями, спрячем их за валунами, а когда стемнеет, перенесем в фургон. На это нам понадобится два дня. Во-первых, нельзя дольше искушать удачу, а во-вторых, фургон к этому времени будет забит мешками до верху, и мы сможем отправиться в Блотен.
– Просто прекрасно! Блотен – сердце людоедских владений! – зашипела Рикали, но в ее голосе слышалось меньше сарказма, чем обычно. – Дорогой, ты хочешь, чтобы все сокровища достались людоедам? А почему же ты сразу не сказал об этом, милый?
– Потому что ты не умеешь хранить секреты, дорогая.
