Люблю секретных агентов

жаждущего возродить великую империю инков, а заодно и стать её императором — это уже было слишком.

Кроме того, ни с того ни с сего он вбил себе в голову, что я предназначена самой судьбой на роль императрицы Тауантинсуйю. Идея, надо сказать, на редкость бредовая, но в том-то и состоит преимущество маньяков и фанатиков перед обычными людьми. Сначала они без всякого на то основания решают, что они избраны то ли народом, то ли богами, то ли судьбой для Великой Миссии, а затем, не считаясь ни с чем и ни с кем, они действуют по формуле 'цель оправдывает средства', и, как ни странно, довольно часто добиваются успеха.

Я лихорадочно шевелила извилинами, пытаясь сообразить, что здесь происходит. Итак, Маута ухитрился каким-то образом добыть почти шесть миллионов долларов. Сохранив тайну подземелий древних инков, он оборудовал там химическую лабораторию, которой позавидовали бы самые престижные западные университеты. Затем Маута изобрёл новый наркотик, значительно превосходящий по эффективности ЛСД, героин и кокаин вместе взятые. С помощью 'Золота Атауальпы' Маута разжёг войну между южноамериканскими наркобаронами. Всё это говорило о его блестящем уме и выдающемся таланте организатора.

И в то же время он, одетый, как бедный индейский крестьянин, встречает нас на плоскогорье Наска. Теперь я поняла, почему Маута старался держаться поближе к нам с Луисом. Из наших разговоров он узнал всё, что нам было известно, точнее, то, что нам ничего не было известно о новом наркотике. Но зачем ему это понадобилось?

Индеец опустился на софу рядом со мной.

— Тебе трудно поверить в то, что всё это происходит на самом деле? — усмехнулся он.

— Угадал, — кивнула я, отпивая из бокала.

'Дюбонне' оказалось превосходным. Похоже, Маута разбирался в винах. Бокал, наполненный до половины, был почти круглым и сильно суживался кверху. В бокале такой формы 'букет' вина ощущался особенно остро.

— Спрашивай, — предложил индеец. — Я отвечу на все твои вопросы.

— Вопросов слишком много, — покачала головой я. — Лучше расскажи мне всё с самого начала.

— Моего отца звали Ягуар Уити Иньяка Панака, — сказал Маута. — Он, как и я, был главным тукуй рикоком инков, а наш род был таким же древним и почти таким же великим, как род Капаков — императоров Тауантинсуйу.

Если проводить аналогии, то должность моего отца можно было приравнять к посту директора вашего КГБ, с той лишь разницей, что только несколько человек знали о том, чем он на самом деле занимается. Для всех остальных он был самым обычным бедным индейским крестьянином. Мы жили в горах в простой саманной хижине на берегу реки и, подобно многим другим индейцам занимались разведением морских свинок. О том, кем на самом деле является мой отец, знали лишь некоторые члены Общества Возрождения Тауантинсуйу. Это общество, подобно китайским Триадам, появилось после того, как испанцы захватили империю инков и принялись уничтожать наши традиции и религию. Когда я родился, Главный Жрец Уильяк Уму предсказал, что мне суждено возродить империю Тауантинсуйу и стать её первым императором.

— Погоди! — прервала его я. — Но ведь аклья предсказала Аделе, что Главный Жрец Уильяк Уму будет поклоняться ей, как богине, потому что она — дочь Солнца. Это был один и тот же Главный Жрец? И как ты можешь стать императором, если это право в первую очередь принадлежит инкам рода Капак?

— Уильяк Уму — это должность, так же, как и тукуй рикок, — объяснил Маута. — Главный Жрец, предсказавший мне императорство, умер много лет назад, а Главный Жрец, с которым должна встретиться Адела — предатель своего народа, как, впрочем, и Уайна Инти. Кроме того, инки из рода Копак выродились и с прошлого века не занимали высоких постов в нашей организации. Так что вполне естественно, что императором станет тот, кто возродит Тауантинсуйу.

— Логично, — согласилась я. — Но если твой отец зарабатывал на жизнь разведением морских свинок, то откуда у него взялись деньги, чтобы послать тебя учиться в Советский Союз, и где ты достал миллионы долларов на обустройство подземных галлерей?

— Если бы мой отец захотел, он мог стать самым богатым человеком в мире, — гордо заявил Маута. — Только он, Главный Жрец и несколько курак имели доступ к золоту инков.

— Значит, сокровища Атауальпы действительно существуют?

— Сокровища Атауальпы — лишь крошечная часть спасённых от испанских колонизаторов шедевров доколумбова искусства. Нам удалось сохранить не только золото инков, но и произведения искусства доинкских цивилизаций, таких, как уари, тайрона и чиму, а также культовые предметы индейцев аймара, юнка, хибаро, такана и пано. То, что ты видишь здесь, построено на деньги, вырученные от продажи в частные коллекции предметов доколумбова искусства или их копий, выполненных потомками древних мастеров.

— То есть ты потихоньку распродаёшь культурное наследие твоего народа? — уточнила я.

— Лично я ничего не распродаю. Я — человек за сценой, тот, кто дёргает за ниточки, заставляя исполнителей делать то, что необходимо для блага моего народа. Всё организовано так, что никто, за исключением нескольких человек, не знает, чем именно я занимаюсь, и какие я преследую цели.

— Всё понятно. Ты распродаёшь наследие твоего народа чужими руками.

— А по-твоему, я должен был сдать сокровища в музей? Испанцы и без того отняли у нас всё, что смогли. Они убивали наших мужчин, насиловали наших женщин и уничтожили величайшую цивилизацию Южноамериканского континента. Я что, должен это простить и забыть? Критиковать легче всего. Интересно, как бы ты поступила на моём месте?

— Понятия не имею, — пожала плечами я. — Не думай, что я оправдываю испанцев. Но со времени конкисты прошло около четырёхсот лет. Татаро-монголы во время своего ига тоже здорово обобрали русских, но за давностью лет у меня нет к ним претензий. Кстати, твои любимые инки уничтожили империю Чиму, точно так же, как испанцы положили конец существованию Тауантинсуйу. Это закономерности исторического развития. Не представляю, что я стала бы делать на твоём месте, но я уверена только в одном — если бы в моём распоряжении оказались сокровища инков, я бы уж точно не стала зарабатывать на жизнь разведением морских свинок.

— Вот видишь, ты уже начинаешь понимать меня, — улыбнулся индеец.

— Конечно, я тебя понимаю. В четыре года я сама мечтала выйти замуж за принца или стать королевой, но по мере взросления мои жизненные планы несколько изменились.

— Это потому что у тебя не было реальной возможности стать королевой. Теперь я предоставляю тебе такую возможность.

— Это очень мило с твоей стороны, — вздохнула я.

— Не стоит благодарности, — пожал плечами Маута.

Он подлил мне в бокал ещё немного 'Дюбонне'.

— Твои люди продавали предметы доколумбова искусства Марселю Морли? — спросила я.

— И ему тоже, — кивнул Маута.

— Тогда ты должен быть в курсе того, что происходит. Тебе известно, зачем 'икряной король' отвёз Аделу к аклье и заставил деву Солнца предсказать Аделе всю эту чушь насчёт сокровищ инков и прекрасного индейского воина со скорпионом на левом ухе, которого она встретит среди песчаного смерча на хвосте обезьяны?

— Уайна Инти не принадлежит к нашей организации, — ответил индеец, — но он состоит в родстве с последним Уильяк Уму, который является членом 'Возрождения Тауантинсуйу'. До меня дошли слухи, что Главный Жрец в тайне от других членов Общества владеет одной из главных святынь детей Солнца — золотым жезлом, тем самым, который Манко Капак вонзил в землю в долине Куско недалеко от горы Уанакури, заложив столицу великой державы инков.

Я действительно продавал кое-какие предметы искусства, но я никогда не торговал святынями своего народа. То, что хотели совершить Уайна Инти и Уильяк Уму, было непростительно.