Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

        огромный край,
в нем
   рабочий
       еще бессилен
и так же бессилен
        1-й Май.
Но, как ни крепко
        жандармы держали
Россию
   под властью слепой и тупой,
лозунг
   «долой самодержавье»
взлетает вскоре
       над майской толпой.
И чем в России
       мрачней и беднее,
чем больше
     смяли
        рабочих права —
тем чаще
    горят и трепещут над нею
в процессиях майских
          эти слова.
И вот в девятьсотом,
         вспыхнувши ярко,
казацкою лавою
       окаймлен,
встает
   железнодорожный Харьков,
из красных рубашек
         наделав знамен.
За первою вспышкой —
           вторая и третья.
Тифлис и Варшава,
        Минск,
            Бат ум.
Ими
  Россия готовилась встретить
славные битвы
       в пятом году.
Год
  незабываемый этот
рабочим запомнился
         хорошо…
И говор про русский
         действенный метод
майской грозой
       по Европе прошел.
И
хотя во 2-м Интернационале
«покорность судьбе»
         была привита —
станки
   мертво̀ по заводам стояли,
и красный флаг
       в городах трепетал.

V

С годами
    крепла
       закалка суровая,
окончены дни
      страды боевой.
Теперь,
    у леса
       полян не своровывая,
открыто празднуем
         праздник свой.
Но, выйдя на улицу,
         мы вспоминаем,
что чем рабочих
       ряды тесней,
чем больше их сдвинуто
           Первым маем,
тем ближе
     планета
         к рабочей весне.
Напрасны
     в Европе
         цепи тугие,
напрасны
     крепкие двери тюрьмы:
мы знаем,
     сделают то же другие
в каждой стране,
       что сделали мы.
Пусть пролетарии,
        в майском потоке,
в общем движеньи
        силу растя,
припоминают,