В чем сила, в чем сатиричность этой фразы?
В том, что взято обычное выражение «убийцы из-за угла» и изменением одной буквы дан совершенно новый, даже на первый взгляд «страшный» смысл.
Важно, например, для стиха, чтоб он был в «смешном» размере, уже самым ритмом вызывая смех. Например, стих Д. Бедного о Вандервельде*:
Применение к серьезному предмету шансонетки — смешит. Даже эти беглые примеры показывают, что смех — в обработке, что обработка эта имеет свои законы, что, следовательно, сатирик не рождается, а учится своему делу, сознательно выработанные приемы дают непроизвольный смех.
Сатира растет — нужно дать ей высшую квалификацию.
[
Революционный плакат*
Годы войны, годы нашей защиты — эпоха величайшего напряжения всех сил РСФСР. Труднейшая работа была возложена и на агитискусство.
Время учтет и воздаст следуемое каждому усилию.
Наше дело тщательно сохранить все материалы для итогов этой эпохи.
В разгаре агитации меняются лозунги, меняются методы. Мы часто опровергаем вчерашний день и откидываем всё, к нему относящееся. Делу истории революции — огромный ущерб.
Такая судьба постигла, к сожалению, революционный плакат. Главным образом, плакат ручной.
Война и разруха шли вместе. Печатный станок не справлялся с требованием на плакат. Даже если и справлялся, то безнадежно затягивал, теряя агитационность. Например, был сдан в печать плакат «Последний час» к противопанской войне; за время печатания Польша отошла на второй план: вылез Врангель, пришлось изъять плакат из литографии и приделать баронову голову, и только после разгрома Врангеля висел плакат на питерских стенах. Печатать можно было только пропагандистские плакаты, имеющие длительное значение.
Однодневка-агитка целиком перешла к «кустарям»-ручникам. Эти плакаты имели огромные достоинства.
Вместе с получением телеграмм (для газет, еще не напечатанных) поэт, журналист тут же давал «тему» — язвительную сатиру, стих. Ночь ерзали по полу над аршинными листами художники, и утром, часто даже до получения газет, плакаты-окна сатиры вывешивались в местах наибольшего людского скопища: агитпункты, вокзалы, рынки и т. д. Так как с машинами считаться не приходилось, плакаты делались огромных размеров, 4×4 арш., многоцветные, всегда останавливающие даже бегущего.
В Харькове, где такие плакаты вывешивались в читальных залах, перед домом всегда стоял хвост.
Организация этой агитации была начата тов. Керженцевым. Началось, естественно, с РОСТА* (потом Наркомпрос, Главполитпросвет) — первого получателя телеграмм. От первого «плакатного отдела» в Москве, худ. Черемных, пошли разветвления в Питер, Харьков, Ростов, Баку и до самых мелких городов. Часто даже получались сведения из деревень об организации отдельчиков. К этому делу пришли лучшие наши художники в Москве: М. М. Черемных, И. А. Малютин* (теперешние крокодильцы), Лавинский*, Моор*, Левин*, Нюренберг*, Маяковский и мн. др. В Питере — бывшие сатириконцы: Лебедев*, Козлинский*, Бродатый*, Радаков*.
Вскользь об этих работах упоминает В. Полонский в книге «Революционный плакат»*. Пара иллюстраций.
Частушки, текст давали Маяковский, Грамен*, Шершеневич*.
С возрастанием популярности стали поступать многочисленные требования на московские, считающиеся образцовыми, «окна».
Необходимо было изобретать размножение. Художником мюнхенцем Шиманом был предложен трафаретный способ. После некоторой практики трафаретщики стали давать от 50 до 200 оттисков.
Продукция получалась далеко не шуточная.
Прикиньте: в месяц работали 5 художников, давая по 10 (десяти) плакатных «окон» (всего 500 плакатов), считая в среднем 100 оттисков каждого. Итого — 50 000 ручных плакатов ежемесячно!
К сожалению, сейчас от всего архива этих плакатов остались после всяческих «реорганизаций» и «сливаний» одни лохмотья. А по этим плакатам можно было бы шаг за шагом видеть в рисунке, в карикатуре три года нашей революции, нашей обороны. Работа типографий, ликвидация фронтов — прекратила год назад эту работу.
Только в нэпских киноафишах, сделанных по трафарету, видишь разлив армии трафаретщиков.
Занятно, что в Париже сейчас художники иллюстрации к книгам, авторисунки и живопись делают часто трафаретным путем. То, что мы делали от машинного голода, Европа делает с жиру — ведь машины под рукой.
Ниже приводятся текст и плакаты*. Несколько из бесчисленного количества, сделанных для Красной Армии.
[
Собирайте историю*
Пишущий о российской революции не может часто найти даже печатных вещей, выходивших в наших столицах. А где-нибудь валяется эта самая книжица или газетина.
Нас учит жизнь, работа.
В борьбе мы часто меняем лозунги, методы агитации, к старому относимся враждебно и все, характеризующее вчерашний день, просто забываем и откидываем.
Сейчас, например, в пятилетнюю годовщину Красной Армии, многие вспоминают:
— Была вот тут одна интересная карточка да еще плакат, а где они — неизвестно, кажется, селедку завернули.
В первые годы именно нашей революции такая «забывчивость» — особенно частое явление. Наша революция шла при страшном разгроме техники. Оставшаяся печатная техника разваливалась, не поспевая за бегущей жизнью. Огромное количество нашей агитработы мы вели кустарно, вели вручную.
Вспомним хотя бы «устные газеты», «трафаретные плакаты», «агитпунктные витрины». Первая, например, поездная газета была просто написана мелом на вагонной стенке и, конечно, к «выпуску»
