— Жемчужник, откуда там может взяться вода? — мягко спросил Аллун.
— Там… есть… вода, — просипел Жемчужник, из последних сил скребясь в дверь. — Я… должен…
Зеел решительно выхватила нож. Волна ужаса накатила на Роуэна. Но Зеел склонилась над замком и принялась шуровать в нём лезвием.
— Этому я научилась у бродников, — проговорила она. — Бродники не любят замков и не боятся наказания.
После нескольких бесконечно долгих минут замок со скрежетом открылся. Зеел, прикусив губу, отступила назад, и Роуэн сообразил, что открыть дверь она всё же не решается.
Он сделал шаг, но Жемчужник уже толкнул дверь. Она отворилась, и оглушительный рёв вырвался наружу и, отражаясь от стен, разнёсся по коридорам. Водяной человек не обратил на шум ни малейшего внимания. С неизвестно откуда взявшейся прытью он рванул вперёд.
Роуэн и Аллун последовали за ним. Зеел тоже нехотя вошла в дверь. Она явно была напугана. И снова Роуэн подивился тому, как живучи остатки детских воспоминаний. Не так-то просто было для Зеел побороть страх перед ишкином и запретным знаком.
Свет из коридора проник в помещение, но стоило им оказаться внутри, как Зеел поспешно захлопнула дверь.
Воцарилась кромешная тьма. Пространство было наполнено рёвом и скрежетом. Роуэн вытянул руки, чтобы на ощупь определить, что находится рядом.
— Аллун! Жемчужник! — испуганно позвал он.
— Я здесь, — откликнулся Жемчужник. — Не двигайся с места. Тут небезопасно для тебя.
Справа послышался звон, и Аллун вскрикнул от боли.
С колотящимся сердцем Роуэн мелкими шажками принялся продвигаться в том направлении.
— Всё в порядке, — громко сказал Аллун. — Я обо что-то ударился головой. Что это? А! Отлично!
Со странным треском вспыхнул огонёк. Сперва он мигал, а затем разгорелся, и Роуэн увидел лицо Аллуна, измазанное тёмной густой жидкостью. В руках Аллун держал закопчённую масляную лампу.
— Уж если было так необходимо на что-то налететь, как удачно, что это оказалась лампа, — заявил он. — Она висела у меня над головой, а рядом на полке лежали спички. Что ж, посмотрим, куда мы попали.
Он поднял лампу, и Роуэн чуть не ахнул от неожиданности.
Они стояли на металлической платформе, висевшей над огромным подземным озером, по размеру сравнимым с лугом, на котором паслись букшахи в Рине. Большую часть платформы занимала исполинская машина, которая непрестанно стучала и скрежетала. На полке сбоку были перчатки, инструменты и жестяной бидон с маслом.
Аллун указал на серебристые трубы, которые поднимались из воды, шли вдоль стен и исчезали в отверстиях на крыше.
— Зибаки качают отсюда для города воду! — с удивлением воскликнул он. — Озеро служит для них колодцем, а машина — это огромный насос, который работает сам собой. Чего только не бывает на свете!
Роуэн оглянулся. Зеел по-прежнему в напряжённой позе стояла у дверей. За всё это время она не произнесла ни слова.
Роуэн с Аллуном осторожно приблизились к краю платформы, опустились на колени и увидели, как внизу Жемчужник плавает в тёмной воде. Глаза его были закрыты, однако Роуэн понял, что медленно, но верно водяной человек приходит в себя. Его кожа уже разгладилась, и он дышал глубоко и спокойно.
Глядя на воду, Аллун поёжился, и Роуэн разгадал его мысли. Если бы они в темноте свалились вниз, то неминуемо бы утонули. Ослабевший Жемчужник не успел бы их спасти.
Почувствовав, что на него смотрят, водяной человек открыл глаза и улыбнулся.
— Ты правильно нас вёл, Жемчужник, — признал Аллун.
— Ну конечно. Водяные люди чуют воду, где бы она ни находилась, — сонно ответил Жемчужник.
— Ты давай отдыхай как следует, — сказал ему Роуэн.
— Мне нужен всего час.
Жемчужник снова закрыл глаза, и Роуэн почувствовал, что ему и самому нестерпимо хочется спать. Он устал… так устал…
Роуэн взял себя в руки. Сейчас не до сна. Он отвернулся от подземного озера и вслед за Аллуном направился к Зеел, все так же стоявшей у двери.
— Похоже, здесь можно спокойно отдохнуть. — Аллун с трудом перекрикивал рёв насоса. — Конечно, немного шумно, но нельзя же требовать всего сразу.
Без единого слова Зеел протянула руку к лампе. Аллун удивился, но отдал её, и Зеел принялась внимательно рассматривать лампу со всех сторон, не обращая внимания на остававшуюся на пальцах копоть.
«Она помнит такие лампы, — догадался Роуэн. — Скорее всего ей запрещали их трогать, но её, как и всякого ребёнка, интересовало пламя. Так что она далеко не всё позабыла о зибакской жизни».
Зеел поставила лампу на пол и взглянула на Роуэна.
— Перед тем как отдыхать, надо поджечь ещё один прутик Шебы, — не терпящим возражения тоном сказала она. — Надо узнать, что нам угрожает.
Роуэн помедлил. В предчувствии боли запульсировала его правая рука. К тому же прутиков оставалось всего три. Так ли это необходимо сейчас? Он вопросительно посмотрел на Аллуна, но тот кивнул:
— Если Шеба может нам что-нибудь посоветовать, не стоит этим пренебрегать. По крайней мере, мы узнаем, что делать, если в ближайшее время сюда нагрянут хозяева этой лампы.
Роуэн нехотя вытащил свёрток и достал один прутик. Затем он тщательно завернул в ткань оставшиеся и спрятал их обратно. При этом он почувствовал, что медальон стал теплым. «Для чего он нужен? — спросил себя Роуэн. — Быть может, именно он помогает мне слышать слова Шебы?»
— Поджигай прутик, Роуэн! — нетерпеливо воскликнула Зеел. — Чего ты ждёшь? Сунь его в огонь лампы.
Больше не раздумывая, Роуэн последовал её приказу. Зелёное пламя моментально охватило весь прутик. Кругом заплясали странные тени.
На этот раз рука заболела так сильно, что слезы потекли у Роуэна из глаз. Сквозь туман он разглядел в огне лицо Шебы. Колдунья ухмылялась, сверкая глазами. Раздались слова:
Зелёное пламя погасло. Пепел упал на пол. Лампа мигнула и потухла. Снова стало темно.
Стараясь унять дрожь в голосе, Роуэн повторил стихи. Он не видел своих друзей, но чувствовал, что они тоже подавлены неудачей.
Шеба ничем не помогла им. Она не сказала, что делать, если сюда нагрянут зибаки. Не посоветовала, как выбраться из лабиринта и отыскать Аннад. Она только предрекла им грядущие боль и страдание и отняла последнюю надежду на спасение.
Отчаяние лишило Роуэна остатка сил. Он лег и закрыл глаза, засыпая под усталый голос Аллуна:
— Мы слышали звон колоколов, когда только вошли в город. Но кто из нас услышал его первым? Отраженье — это, наверно, зеркальные стены лабиринта. Но какую правду они могут подсказать?
— Придёт время, и мы всё узнаем, — холодно и безжизненно произнесла Зеел. — Так было и с
