всесторонними талантами и редкостной работоспособностью может напомнить нам о Петре Первом.
Ансамбль площади был закончен только в 1612 году, два года спустя после смерти Веселого короля, ко дню бракосочетания его сына Людовика XIII (второго короля династии Бурбонов) с Анной Австрийской. Впрочем, свадеб было две: Людовика с Анной и его сестры, Елизаветы Французской, которая выходила за наследника испанского престола (будущего Филиппа IV). В числе почётных гостей присутствовало всё семейство Гизов (вдохновителей и организаторов Варфоломеевской ночи), 'фиктивная вдова' Генриха IV королева Марго, Герцог Неверский и, разумеется, кардинал Ришелье во главе пока ещё немногочисленного королевского двора: покойный Генрих IV не держал много министров и придворных.
Вместо турнира на этот раз на площади перед 10 тысячами зрителей танцевали кадриль на лошадях — во главе этого редкостного балета были Шарль де Гиз и маршал Бассомпьер.
А с наступлением вечера отсюда по улицам Парижа отправился кортеж, состоявший из 1300 всадников, 160 трубачей, и ещё 80 оркестрантов на 17 телегах. Экономность прежнего царствования мгновенно сменилась пышностью нового.
Но всё-таки юный король подтвердил указ своего отца: ни один особняк на площади не должен был никогда быть разделённым между наследниками владельца, а переходить от отца к сыну цельным и не перестроенным. Возможно поэтому ансамбль площади дожил до наших дней не изменённым, если не считать трёх или четырёх балконных решёток, заменённых в разные времена.
Площадь, как уже говорилось, выглядит сегодня, после реставрации, так же, как в начале XVII в., когда в одном из домов по западной стороне её (в д. 21) жил кардинал Ришелье, а мушкетёры короля, не боясь и не стесняясь, что Его Преосвященство, неровен час, выглянет в окно, задирали гвардейцев кардинала, болтавшихся от нечего делать по площади, зевая от жары и скуки.
А не мешало бы им помнить, что именно здесь весьма печально кончилась одна дуэль, случившаяся вскоре после подписания кардиналом указа о запрещении поединков: герцог Монморанси схватился с дворянином Бенвероном, победил его и был обезглавлен по приказу Ришелье.
И в наши дни, наверное, никого бы не удивило, если бы под гулкими крестовыми сводами четырёх бесконечных галерей, образованных аркадами, звон вилок и ножей из ресторанчиков, выставивших столы наружу, перелился бы в бряцание шпаг и шпор, а издалека вдоль галереи к вам направились бы, стуча ботфортами, мушкетёры или кардинальские гвардейцы…
Впечатление, что XVII век поселился тут на редкость прочно, усиливается несколькими антикварными лавками, в витринах которых, среди всякой всячины, красуются порой старинные шляпы, шпаги, шпоры.
Кто бы ни жил тут за прошедшие три с половиной столетья, площадь все равно остаётся в
По соседству с кардиналом Ришелье на площади в доме N 6 жила знаменитая певица и куртизанка Марион Делорм — вечная соперница 'королевской подружки' Нинон де Ланкло, которая была на 10 лет младше её. Марион рассказала в своих мемуарах, что придя впервые (для конспирации в мужской одежде) к не менее знаменитому кардиналу премьер-министру, она была весьма осчастливлена им: Марион 'высоко оценила мужские достоинства святого отца'. Особенно его… 'бороду клинышком', которая, по её словам, 'дала доныне не испытанные ощущения, как, впрочем, и его жёсткие волосы, спадавшие ниже ушей'.
Видимо, Его Преосвященство действительно пришелся по вкусу этой даме, уж ей-то было с кем сравнить его: в том же году среди её более или менее постоянных поклонников числились одновременно пятидесятилетний герцог де Бриссак, девятнадцатилетний шевалье де Граммон, её тайный муж Сен-Мар, казнённый позднее как заговорщик, а также принц Конде и несовершеннолетний внук адмирала Колиньи…
Когда кардинал переслал ей через слугу 100 пистолей, она бросила их в Сену, ибо денег никогда со своих любовников не брала, а только 'тряпочки' да серебряные 'игрушки', т. е. чаши или кубки… И это должен был знать всякий!
Несмотря на этот инцидент, Марион Делорм и позднее посещала Его Преосвященство довольно часто…
Ритм жизни этой площади остается ближе к XVII столетию, хотя, казалось бы, одно имя великого Виктора Гюго, жившего здесь с 1832 по 1848 год, должно было бы оставить тут печать и XIX века.
В доме, где Гюго с семьёй занимал второй этаж, с 1903 года размещён мемориальный музей писателя. Тут были написаны 'Марион Делорм', 'Лукреция Борджиа', 'Мария Тюдор', 'Анджело', 'Рюи Блаз' ('Опасное сходство') и множество стихов. Переехал Гюго из этого, весьма уже не престижного в его времена, места после избрания в Академию и совпавшего с этим событием избрания депутатом Конституционной Ассамблеи во время революции 1848 г.
Одновременно с Гюго жил в соседнем доме поэт Теофиль Готье, автор и поныне знаменитого романа 'Капитан Фракасс', а после него, в той же квартире — Альфонс Доде. Этажом выше жила знаменитая трагическая актриса Рашель.
Площадь называлась Королевской со времён мушкетёров и до 1792 года, затем на один год стала площадью Федератов, затем ещё на один год — площадью Единства (якобинское название), при Директории — снова Федератов, а 7 марта 1800 года Наполеон переименовал её в Вогезскую, в честь департамента, первым заплатившего в казну военный налог. В 1814 г., после реставрации Бурбонов, площадь снова стала Королевской, в 1831 опять Вогезской, в 1852 Королевской, и в 1870 опять Вогезской, каковой пока и остаётся.
И только бедному Генриху Четвертому на площади, которую он построил, так ничего и не досталось: даже лошадь и ту отобрали! Но зато в свои бурные, хотя не столь уж долгие годы, как сказано в песенке, сочинённой русским драматургом Александром Гладковым, 'победами увенчан, он жил счастливей всех!'
Собор Сен-Поль-Сен-Луи (Saint-Paul-Saint-Louis)
В 1580 году кардинал Бурбон, дядя Генриха IV, подарил находившийся на улице Сент-Антуан особняк Рошпо Ордену иезуитов, основанному за 17 лет до того на
