— Бог ты мой, — просто сказал он. — Кто тебе сказал?
— Миссис Робертс и мисс Роупер, — ответила я. — Они были на кухне у викария вчера после службы. Полагаю, вы их опросили.
— Полагаю, да, — сказал инспектор Хьюитт, выгибая бровь в сторону сержанта Грейвса, который начал листать страницы своей записной книжки.
— Да, сэр, — подтвердил сержант Грейвс. — Они обе дали показания, но ничего не упоминается о продавщице яиц.
— Продавщица яиц — это Грейс Ингльби, конечно же, — любезно сообщила я. — Она пришла с фермы «Голубятня» днем в субботу с яйцами для викария. Никого поблизости не было. Что-то побудило ее войти в кабинет. Возможно, она услышала храп Мэг, не знаю. Но она нашла велосипедный зажим на полу и подобрала его.
— Как ты можешь быть уверена в этом? — спросил инспектор Хьюитт.
— Я не могу быть уверена, — ответила я. — В чем я могу быть уверена, так это в том, что викарий потерял зажим в прошлый четверг, потому что он сказал мне об этом…
Викарий согласно кивнул.
— …по дороге в лес Джиббет… и что вы и я, инспектор, обнаружили его в воскресенье утром на перилах в кукольном театре. Остальное — просто догадки.
Инспектор почесал нос, сделал очередную заметку и посмотрел на меня с таким видом, будто его обсчитали.
— Что подводит нас непосредственно к Руперту Порсону, — сказал он.
— Да, — подтвердила я. — Что подводит нас непосредственно к Руперту Порсону.
— Насчет которого ты собираешься нас просветить.
Я проигнорировала его колкость и продолжила:
— Грейс знала Руперта много лет. Возможно, еще до знакомства с Гордоном. Судя по тому, что я знаю, она вполне могла путешествовать с ним когда-то в качестве ассистентки.
По внезапно появившемуся у инспектора Хьюитта замкнутому выражению лица я поняла, что попала в самую точку.
Временами я даже себя удивляю.
— И даже если бы не это, — добавила я, — она наверняка посещала некоторые спектакли из тех, что он давал в селах. Она обращала особое внимание на электрическое оснащение. Поскольку Руперт сам собрал все свое оборудование, с трудом могу поверить, что он не воспользовался возможностью похвастаться деталями с коллегой-электриком. Он был очень тщеславен, когда дело касалось его умений, знаете ли.
Полагаю, Грейс взяла ключи в доме викария и пошла по кладбищу к приходскому залу. Обеденное представление к этому времени закончилось, публика ушла, и Руперт тоже. Шанс, что ее увидят, был мал. Даже если бы ее заметили, никто бы не обратил внимания, не так ли? В конце концов, она всего лишь продавщица яиц. Кроме того, они с мужем прихожане Святого Танкреда, так что никто бы не бросил на нее косой взгляд.
Она вошла в зал и, воспользовавшись левым коридором, поднялась по двум коротким пролетам на сцену, заперев за собой дверь.
Она забралась на мост над кукольной сценой и срезала изоляцию с провода с помощью велосипедного зажима вместо ножа. Потом она насадила зажим на ограждение сцены так, чтобы одним концом он касался оголенного электрического провода, а другим — металлического рычага, освобождавшего Галлигантуса. Если вы внимательно изучили зажим, вы, вероятно, уже обнаружили маленькую потертость внутри в середине и, возможно, легкие следы меди.
— Это правда! — обмолвился сержант Вулмер, и инспектор Хьюитт выстрелил в него взглядом.
— В отличие от большинства остальных подозреваемых — если не считать Дитера, который в детстве собирал радио в Германии, — Грейс Ингльби получила необходимое образование по части электричества. До войны и до замужества с Гордоном она работала на заводе, устанавливавшем радиоприемники на «спитфайрах». Мне сказали, что ее коэффициент интеллекта почти равен количеству псалмов.[91]
— Черт побери! — воскликнул инспектор Хьюитт, вскакивая. — Простите, викарий. Но почему же вы не выяснили эти подробности, сержанты?
Он переводил сердитый взгляд с одного из своих людей на другого, рассердившись на обоих.
— Со всем почтением, сэр, — отважился сказать сержант Вулмер, — может, потому что мы не мисс де Люс.
Смелые слова, и опрометчивые к тому же. Если то, что я видела в кино, правда, именно такие ремарки могут привести к тому, что сержант отправляется латать дороги еще до заката.
После раздражающего молчания инспектор сказал:
— Разумеется, вы правы, сержант. У нас нет такого доступа в дома и сердца жителей Бишоп-Лейси, не так ли? В этой области нам следовало бы поработать. Возьмите на заметку.
Не удивительно, что подчиненные его обожают!
— Да, сэр, — сказал сержант Грейвс, записывая что-то в блокноте.
— Затем, — продолжила я, — расставив ловушку, Грейс вышла наружу через правую дверь, которую она тоже заперла, вероятно, для того, чтобы никто не попал за сцену и не увидел, что она сделала. Не то чтобы кто-то мог, конечно, но полагаю, что она была под действием сильного стресса. Она давно хотела отомстить Руперту. Но, только увидев брючный зажим викария, она поняла, как именно это сделать. Как я уже говорила, она очень умная женщина.
— Но, — сказал инспектор, — если обе двери были заперты, как Руперт попал на сцену перед спектаклем? Он не мог запереть себя сам, потому что у него не было ключа.
— Он воспользовался маленькой лестницей перед сценой, — объяснила я. — Она не такая крутая, как те, что по бокам, и у нее только один пролет. Узкие лестницы представляли сложность для Руперта из-за его ноги, и он пошел кратчайшим путем. Я обратила на это внимание в прошлый четверг, когда он проверял акустику в зале.
— Довольно находчивая теория, — заметил инспектор Хьюитт. — Но она не все объясняет. Как, например, предполагаемый убийца мог знать, что этот хитроумный кусок металла приведет к смерти Руперта?
— Потому что Руперт всегда прислонялся к ограждению с электрическим проводом, когда управлял куклами. Со всем этим осветительным оборудованием, висевшим за сценой, перила должны быть заземлены через проводку. В тот миг, когда Руперт прикоснулся к находящемуся под напряжением рычагу Галлигантуса, низ его тела тесно прижался к перилам и, поскольку правая нога была в железных скобах, ток прошел прямо через его руку и через…
— …его сердце, — договорил инспектор. — Да, ясно.
— Очень похоже на святого Лаврентия, — уточнила я, — которого, как вы знаете, поджарили на решетке.
— Благодарю тебя, Флавия, — сказал инспектор Хьюитт. — Полагаю, ты убедительно изложила свою точку зрения.
— Да, — признала я несколько самодовольно, — это да. Это все?
Сержант Грейвс широко улыбался над блокнотом, словно Скрудж над своими гроссбухами.
Инспектор Хьюитт нахмурил брови с выражением, которое я уже видела: с видом невыносимого любопытства, удерживаемого в прочной узде годами тренировки и сильным чувством долга.
— Думаю, да, за исключением одного-двух пунктов.
Я одарила его превосходной сияющей улыбкой: сплошь зубы и растянутые губы. Почти возненавидев себя за это.
— Да, инспектор?
Он подошел к окну, сложив руки за спиной, как мне уже доводилось видеть в нескольких случаях. Наконец он повернулся.
— Может, я брожу в потемках, — сказал он.
