читатьИовчукс 1937 г. в ИФЛИ, а с 1939 г. и в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). В этих учебных заведениях была открыта и аспирантура для подготовки специалистов по рус. философии. По существу, вся отечественная философская мысль была сведена к материалистическим учениям. Систематическое философское образование в СССР в более широких масштабах стало осуществляться после Великой Отечественной войны. На философских ф-тах Московского и Ленинградского ун-тов помимо курсов диалектического и исторического материализма читались курсы логики, психологии, истории философии, этики, эстетики, атеизма. С сер. 50-х гг. в Ф. о. все больший объем стало занимать знакомство с совр. зап. философией, к-рая преподносилась в сугубо критическом плане, но тем не менее с изложением осн. концепций. Значительно обогатилось и преподавание логики за счет включения в преподавание курсов математической логики, истории логики, освещения проблем релевантной и модальной логик, логической семантики и др. Все более творческим становилось и преподавание марксистской философии, особенно в связи с исследованиями ее генезиса и критикой т. наз. марксологии. С кон. 50-х гг. преподавание философии было введено во всех вузах страны, что потребовало расширения подготовки специалистов в области философских наук. Философские ф-ты и отд. философии были открыты во мн. ун-тах: Уральском, Ростовском, Новосибирском, а также в столичных ун-тах союзных республик. Объем философских знаний, передаваемых студентам, непрерывно расширялся. Стали читаться спецкурсы по логике и философии науки, диалектической логике,
философским проблемам естественных и гуманитарных наук, философской антропологии и др., более глубоким стало изучение истории философии, в т. ч. истории рус. философии, совр. зарубежной философии. Об уровне и характере преподавания философии в СССР в последние десятилетия говорит и объем, и качество мн. научных исследований: наиболее концентрированным выражением этого явилась 'Философская энциклопедия' в 5 т. (1960–1970). Она засвидетельствовала высокий уровень философской культуры в стране, к-рый был бы невозможен без соответствующего Ф. о. Лит.: Смирнов С. К. История Московской славяно-греко-латинской академии. М., 1855; Архангельский А. Духовное образование и духовная литература в России при Петре Великом. Казань, 1883; Григорьев В. В. Императорский Санкт- Петербургский университет в первые 50 лет его существования. Спб., 1870; Швырев С. П. История Московского университета, 1755–1855. М., 1855; Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 года. Казань, 1881; Титлинов Б. В. Духовная школа в России в XIX столетии. Вильна, 1908; Русская философия: философия как специальность в России / Сост. Ю. И. Сухарев М., 1992. Вып. 1–2; Павлов А. Т. Университетская философия в России // Философские науки. 1998. № ,Пустарнаков В. Ф. Университетская философия в России: Идеи. Персоналии. Основные центры. Спб., 2003.
В. В. Аржанухин, А. Т. Павлов
ФИЛОФЕЙ (ок. 1465-ок. 1542) — старец псковского Спа-со-Елеазарова монастыря, церковный публицист. Автор послания великому князю Василию III 'Об исправлении крестного знамения и о содомском блуде' (ок. 1514 — 1521) (существует в двух редакциях), в к-ром впервые именует московского князя царем и формулирует идею о Москве — третьем Риме, преемственности власти московского великого князя и византийского императора. Ф. принадлежат три послания к псковскому дьяку Мисюрю Муне-хину: по случаю морового поветрия во Пскове, о покорении разума откровению, против звездочетцев и латинян, написанные между 1521 и 1528 гг., в к-рых Ф. утверждает идею ограниченности человеческого знания: человеку недоступно познание мн. предметов ближайшего наблюдения и поэтому в познании предметов высшего ведения, особенно путей Божественного промысла, нужно покорять свой разум в послушание Слову Бо-жию, к-рое открыло нам столько, сколько для нас доступно и необходимо. Во 2-м и 3-м посланиях Мунехину Ф. подчеркивает свое отчуждение от эллинской философии: 'Аз сельской человек, учился буквам, а еллинских борзо-стей не текох, а риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы в беседе не бывал, учюся книгам благодатного Закона, аще бы мощно моя грешная душа очи-стити от грех'. В центре критики латинян, католической веры стоит вопрос об опресноках — пресном хлебе, используемом католиками для причастия. Ф. критикует также астрологические идеи 'звездочетцев', проникавшие на Русь с распространением 'Шестокрыла' — еврейской астрологической книги — через посредство ереси жидов- ствующих и врача Василия III Николая из Любека (Булева) (ср. с критикой Максима Грека в его соч. 'О колесе фортуны', 'Слово на Николая немчина, прелестника и звездочетца'). Ф. принадлежит послание будущему царю Ивану IV Грозному, послание в царствующий град и ряд др. посланий.
С о ч.: Послания старца Филофея // Сб.: Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века М., 1984. Вып. 6.
Лит.: Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901.
А. П. Козырев
ФИХТЕ В РОССИИ. Взгляды Ф. как наиболее выдающегося ученика И. Канта были известны в России уже с нач. XIX в. В 1804 г. Петербургская академия даже готовилась сделать его своим действительным членом. Философия Ф. привлекала высотой требований к нравственности, необычайным оптимизмом своих выводов. В России в начале века жил и работал ученик Фихте проф. Шад. Первое непосредственное знакомство русских с Ф. относится ко времени Заграничных походов 1813–1814 гг. В 'Речах к немецкой нации' они разглядели начало народности, призыв отыскать в своей истории самобытное Я. Влияние Ф., выразившееся в идеях борьбы с монархическим строем, чувствуется в работах Герцена, Чаадаева и особенно Белинского. Кроме того, Ф. оказал влияние на формирование мировоззрения М. А. Бакунина, к- рый в свою очередь ознакомил рус. интеллигенцию с работами крупнейших нем. философов. Однако значительно большим влиянием в России пользовалась философия Шеллинга (см. Шеллинг в России), а не Ф. Одна из причин заключается в том, что в рус. философии часто акцент делался на проблемах не гносеологии, а онтологии. Фихтевское трансцендентальное или абсолютное Я воспринималось больше как чувственно-телесное, в крайнем случае как 'Святое' или 'Божественное Я', само введение в научный обиход к-рого рассматривалось в качестве самого высокого подвижничества. Белинский прямо констатировал, что 'фихтеанизм понял как робеспьеризм и в новой теории чуял запах крови'. Но Белинский писал и другое, объясняя причину разрыва с гегелевской философией. С одной стороны, он не хотел заниматься 'пропагандой всеобщего' в ущерб индивидуальному, личности, а с другой — не мог пожертвовать индивидуальным ради земного воплощения этого 'всеобщего'. Фактически, желая освободить науку 'от призраков' трансцендентализма и теологии, Белинский воспринимал фихтевское Я в качестве каменотеса разума, как бы 'сколачивающего' из сырого неразумного материала право и нравственность. Чаадаев был одним из первых, кто пытался дать оценку теории познания Ф. Оценивая фихтеанство как 'самонадеянную философию', сам он больше склонялся к Канту. Ф., по Чаадаеву, придал Я 'преувеличенные размеры', в силу чего не завершил своего построения. К кон. XIX в., в связи с ростом интереса к Канту в России, в достаточной степени утверждается и философия Ф. Мн. рус. философы, считавшие себя учениками Канта и Шеллинга, так или иначе пытались определить место Ф. в истории философии. Но рус. фихтеанство, как и вся рус. философия в целом, никогда не концентрировалось на проблемах чисто историко-философских. В диссертации 'Этика Фихте' (1914) Вышеславцев фактически отстаивает свою оригинальную антропологию, вырастающую, как ему кажется, из фихтевской постановки проблемы динамики духовной субстанции. Вышеславцев подчеркнул моменты иррационализма у Ф., глубокую устремленность последнего к Абсолютному, к-рое 'не дано в понятиях'. Двумя годами раньше с большой статьей о Ф. выступил И. А. Ильин. В ней он констатировал противоречие между гносеологией Ф. и религиозным миросозерцанием. Истолковав абсолютное Я как Божественное Я и поместив это последнее в самые 'недра человеческого духа', Ильин пришел к идее 'множественности Божества', к-рой у самого Ф. не было. 'Сам по себе безусловно существует только Единый Бог', — писал Ф., подразумевая что Абсолютное Я есть только образ Бога. По-своему воспринимал Ф. Бердяев. Он обвинял Ф. в том, что его этика, как мораль 'рода', является насквозь буржуазной по своему духу. Фихтевское Я, по Бердяеву, несвободно от 'материальной тяжести этого мира', оно ничего не знает о 'Третьем завете', об антропологическом откровении. Но предложенная самим Бердяевым философия 'аристократов духа' означает серьезное отступление на позиции нем. романтиков с их культом гениальности и индивидуальной свободы. 'Неофихтеанство' в России не получило широкого распространения. Если оно и имело место, то в основном в рамках трансцендентально- логического идеализма. Это течение объединяло рус. философов, работавших в семинарах В. Виндельбанда, Э. Гуссерля, Г. Риккерта, П. Наторпа и группировавшихся вокруг международного журн.
