гг.) // Вопросы философии. 1966. № 4; Философская концепция С. Л. Франка // Франк С. Л. Духовные основы общества. М., 1992; Человек, дух, реальность. Об экзистенциальном типе философствования Н. А. Бердяева // Бердяев Н. А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995; Социальная философия. М., 2005; История философии. М., 2005; Философия: Учебник для вузов. 4-е изд. М., 2007 (в соавт.).
В. Н. Жуков
АЛЕКСЕЕВ (псевд. Аскольдов) Сергей Алексеевич (1870/ 1871, Москва — 23.05.1945, Потсдам) — религиозный философ, публицист. Участник сб. «Проблемы идеализма», «Из глубины». Сын философа Козлова (Алексеев — т. е. сын Алексея), к-рый в годы увлечения народничеством женился на крестьянке; вскоре они расстались, но жена не давала развода, поэтому дети от второго, гражданского брака по закону не могли носить фамилию отца. Окончив естественно-научное отд. физико-математического ф-та Петербургского ун-та, А. в 1914 г. получил степень магистра философии в Московском ун-те за кн. «Мысль и действительность». С 1908 г. — член Петербургского Религиозно-философского об-ва. Академическая деятельность А. началась поздно (как у отца), но продолжалась недолго. В 20-е гт. А. основал тайное религиозно-философское об-во «Братство св. Серафима Саровского». Был арестован, как и все члены об-ва, и сослан сначала в Коми, а затем в Новгород. Во время 2-й мировой войны после оккупации Новгорода эмигрировал в Германию. Философские идеи А. формировались под влиянием мировоззрения Козлова и представляют собой продолжение лей-бницеанской традиции в рус. философии. Исходными для его взглядов выступают понятие «я» и идея всеобщей одушевленности (панпсихизма). «Центральным, и пока единственным, пунктом, существование которого не может подлежать никакому сомнению, писал А., - является наше собственное сознание во всем его содержании, доступном воспоминанию, т. е. то, что мы называем нашим „я“» (Основные проблемы теории познания и онтологии. С. 127). Наряду с «я» существуют, по А., и др. формы бытия, сущность к-рых духовна. Хотя с чужой духовной жизнью мы знакомимся только опосредованно, ничто не мешает нам распространять принцип одушевленности на органическую и неорганическую природу. Идея всеобщей одушевленности является, считал А., «не только единственно возможной и мыслимой с чисто гносеологической точки зрения, но также вполне подтверждается данными эмпирических наук» (Там же. С. 204). Материальный мир он рассматривал как «перспективный образ внепространственного мира духовных сущностей — душ, от душ эфирных атомов до человеческих душ и от последних до планетных душ сверх человеческих существ» (Там же. С. 236). Иерархия душ (от низших к высшим) завершается мировою душою, к-рая выступает единым объединяющим началом. Индивидуальные субстанции (души), образующие мир как целое, пребывают во взаимодействии, под к-рым А. понимает их слияние, непрерывный переход «состояния одной в состояние другой», при сохранении их самобытности. В едином живом мировом организме душа должна стремиться к личному бессмертию. «Постигнуть всеобщий мировой закон развития, неуклонно и твердо следовать этому закону, а также тем индивидуальным обязанностям, которые выпадают на долю каждого и составляют лишь применимость этого закона к своеобразному проявлению каждой души в системе мира, это и значит создать прочность и непрерывность развития своей души» (Там же. С. 249). Т. обр., человек — сам творец своего бессмертия. Понять сущность мирового порядка как целого должны помочь философия и религия, раскрывая перед человеком возможность приобщиться к «источникам бессмертия», с тем чтобы он сделал их руководящими началами своей будничной жизни. Теория познания А. базировалась на понятии непосредственного сознания. «Мы выводим все познания из двух источников: 1) из непосредственного сознания, к-рое и есть самая первоначальная для нас действительность, дающая нашему познанию необходимый базис и точку отправления, и 2) из мышления (Мысль и действительность. С. 116). Сознание отличается от познания, к-рое вслед за Козловым А. называл символическим. Символичность познания вытекает из трансцендентности нашему сознанию предмета познания, т. е. внешнего мира. Каждый индивид должен сознавать, что за тем или иным символом скрывается реальная, определенная деятельность духовной субстанции. Сознание хотя и объем-лет все живое и неживое, но может воспринимать только „претворяемость внутренних сил“». Оно, по А., представляет собой трехслойный шар, в к-ром происходят внутренние энергетические передвижения от периферии к центру и обратно. «Наружному слою соответствуют ощущения, следующему за ним — содержания специфически познавательные и ближайшему к центру — то, что обозначается как чувство и воля» (Сознание как целое. С. 33). Из понятия сознания А. выводил понятие личности. Среди характерных ее признаков — неизменность и индивидуальность. «Мы можем определить личность как наибольшую связность единства сознания или „я“ с глубинными, неизменными и характернейшими переживаниями» (Там же. С. 47). Чтобы стать яркой личностью, необходимо развитие и раскрытие сознания в глубину, при этом человек должен уходить от физического мира и погружаться в самосознание. В вопросе о пространстве и времени А. поддерживал т. зр. А. Бергсона, согласно к-рой эти категории не могут быть объектом ни физического, ни математического рассмотрения. Как и Бергсон, А. утверждал существование психологического времени, времени души. При этом он пытался, исходя из непосредственного сознания, определить время в его первоначальной форме, в непосредственном восприятии. Эту задачу он характеризовал как обозначение религиозного смысла времени. В таком понимании времени прошлое не исчезает, и время выступает формой длительности как непрерывной изменчивости психических состояний. А. отрицает и обычное понимание пространства как выражения внешней протяженности, считая, что подлинное представление о нем возможно лишь в глубинах нашего внутреннего опыта. Характеризуя А. как представителя метафизики панпсихизма, Зенъковский особо подчеркивал тот вклад, к-рый он внес в анализ «труднейших вопросов современной гносеологии».
Соч.: Основные проблемы теории познания и онтологии. Спб., 1900; Мышление как объективно обусловленный процесс // Вопросы философии и психологии. 1902. № 66; В защиту чудесного // Там же. 1903. № 71; А. А. Козлов. М., 1912; Спб., 1997; Время и его религиозный смысл // Вопросы философии и психологии. 1913. № 117; Мысль и действительность. М., 1914; Внутренний кризис трансцендентального идеализма // Вопросы философии и психологии. 1915. № 125; Сознание как целое. Психологическое понятие личности. М., 1918; Гносеология. Пг, 1919; Дух и материя // Новые вехи. Прага, 1945. № 2.
Лит.: Зенъковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 2, ч. 1.С. 187–191.
Л. В. Фирсова
АНАГОГИЯ (от греч. anago — вести вверх, возводить) — метод православной философии, предполагающий синтетическое (рационально-интуитивное, философско-худо-жественное) познание, исходящее из цели рассматриваемого предмета и синергических (см. Синергизм) намерений мыслящего субъекта. Представляет собой высший уровень библейской экзегетики (объяснения и толкования библейских текстов), направленной на выяснение духовной цели Священного писания. Наибольшее развитие А. получила в восточнохристианской традиции, особенно в творениях Григория Нисского и Симеона Нового Богослова. В России она стала известна в основном благодаря соч. Максима Грека с его утверждением «духа» истины, в к-ром человек живет «всем своим существом». В творческом наследии митрополита Московского Платона (Левшина) А. приобрела метафизическое значение, получив трансцендентное и конкретно-онтологическое обоснование в характерном для отрицательного (апофа- тического, мистического) богословия допущении «тайны» Бога и событийной «тайны» человека в их не менее таинственной взаимосвязи. Все это предполагает антиномический характер апагогического познания, органически исключающего фанатическую претензию на обладание абсолютной и универсальной истиной. Центр тяжести переносится на антропоцентрическое постижение конкретного события познающего с помощью внутренней целостности его душевных сил: воли, памяти и разума. На этом пути обретается персонифицированная истина «полного и живого события человека», или его «духа». Процесс такого познания начинается с воспоминания врожденных представлений о своем потерянном «событии» по образу и подобию Божьему, с тем чтобы утвердить намерение вернуть «райскую» сущность познающего, т. е. достичь конечной цели православной философии. В орбиту познания включаются самые различные предметы материального мира, с тем чтобы выявить их метафизическую цель, направленную на конечное и спасительное поддержание Божественного порядка вещей. Условием такого постижения является интуитивная связь познающего с любым внешним «объектом», открывающим по аналогии смысл провиденциального существования субъекта, к-рый вбирает в себя любые творческие поиски сущего. Рациональные методы А. при всей ее последовательной антиномичности постоянно ограничиваются
