Родители тут же без лишнего слова
Прогнали его подобру-поздорову.
Ну, он подмигнул и пошёл себе прочь.
А утром хватились — исчезла их дочь.
Как видно, девчонке в лесу интересней —
Там Аллен поёт ей любовные песни!
308.
У ОЗЕРА СВЯТОЙ МАРИИ
(Лирическое отступление из романа 'Мармион')
Тут не плеснёт ничьё весло,
Тут одиноко и светло,
Прозрачна синяя вода,
И не растёт в ней никогда
Ни трав болотных, ни осок,
И лишь серебряный песок —
Полоской, там, где под скалой
Вода встречается с землёй.
И нет в зеркальной сини мглы,
И светлые холмы круглы.
Так одиночество покоя
Хранится этой пустотою.
А вереск розов и космат,
Да сосны редкие торчат.
Ни рощ, ни заросли густой,
Да и лощинки ни одной,
Где приютиться б мог пастух
Иль дровосеки… Тишь вокруг
Усиливает звон ручьёв,
Сбегающих с крутых холмов,
А в летний полдень этот звон
Невольно навевает сон.
Лишь грубо бьют среди камней
Копыта лошади моей.
309.
ТОМАСУ МУРУ
Чёлн у берега привязан
Ждёт корабль — но всё потом:
Прежде выпить я обязан
Дважды за тебя, мой Том.
Я вздохну по всем любимым,
Усмехнусь вослед врагам,
И к любой судьбе терпимо
Отнесусь, хоть Тут, хоть Там:
Пусть ревут валы морские —
Донесут куда-нибудь,
Пусть вокруг пески сухие —
Но и в них найдётся путь…
И в пустыне у колодца,
Где иссохло всё вокруг,
Если капля вдруг найдётся —
Выпью за тебя, мой друг!
Хоть прогорклою водою,
Хоть отличнейшим вином —
Мир с тобою, мир со мною —
За твоё здоровье, Том!
310.
СТРОКИ МИСТЕРУ ХОДЖСОНУ, НАПИСАННЫЕ
НА БОРТУ ЛИССАБОНСКОГО ПАКЕТБОТА.
Наконец-то! Браво, Ходжсон,
Снят таможенный запрет,
И под ветром парус бьётся,
И препятствий больше нет.
Вымпел подняли сигнальный,
На борту блеснул огонь,
Выстрел грохает прощальный,
Женский визг и дёгтя вонь.
Ходит стражник,
Вор и бражник,
В чемоданы нос суёт,
Лезет даже
В саквояжи,
Мышку спрячь — и ту найдёт.
Порт — как адские ворота
В час отхода пакетбота.
Вот багаж спихнули в лодку,
Пирс остался за спиной.
— Осторожно! Ящик с водкой!
— Не толкайтесь, Боже мой!
— Стойте, дурно! Не могу же!
