На берег ветер скатится густой —
Он не остудит йодистый настой,
И пальцами не шевельнут платаны,
Не прояснится чёрное окно.
Тяжёлый юг. Тяжёлое вино.
Из книги 'СТИХИ 1990 — 1993'
('Ритм', Париж, 1994)
111.
Наступает на тени дворцов топот сумерек серых,
И вода неминуемой тенью глотает закат,
Словно слизывая с переулков и ветреных скверов,
Где последние пятна ещё на деревьях дрожат.
Их не стоит ловить —
и пускай покрываются синью,
Из которой ни люди, ни сфинксы не выловят снов!
…И упала звезда.
И звезда называлась Полынью,
И полынною горечью веяло вдоль берегов.
И никто не заметил, когда изменились стихии,
Словно звуки рояля, который накрыли тряпьём,
Серебро почернело,
как чернеют окошки пустые,
И смешалось с тяжёлой водой то, что было вином.
И совсем не листва — разложенья подсохшая пена
Засыпала булыжник, звеня на трамвайных путях,
Пианист сумасшедший играл кулаками Шопена,
И аккорды его ударяли в гранитный костяк.
112.
Никого ни о чём не спросив,
По заржавленным рельсам в грязи
По лесам допетровской Руси
На слепых поездах колеси,
На слепых поездах вдоль болот…
Кто теперь пожалеет о том,
Что и станцию в грязь засосёт,
И Плесецкий пустой космодром?
Этот край опустел, опустел:
Вон просёлок — из жёрдочек плот.
Знать, архангел давно отлетел
От Архангельских мелких болот.
На слепых поездах колеси
По лесам безнадёжной страны.
Утонула Россия в грязи
Вся, до самой последней Двины.
На подошвах ту грязь нанесли?
Натоптали за тысячу лет?
Начитались, да всунули в сны
Откровенье, которого нет?
Можжевельник — и тот зачах
Над болотцем с мазутной водой,
Где из лужи бездонной торчат
Только лысина да ладонь,
Под откосом — обломки дрезин…
По заржавленным рельсам в грязи
На слепых поездах колеси.
Никого. Ни о чём. Не спросив.
113.
Когда всплывает Атлантида —
Всплывают вздутые колонны,
Потрескавшихся стен провалы,
Зияют двери пустотой,
И окна мёртвые, чернея,
Жрут водоросли и лилеи,
И плиты набережных склизки,
И выщерблены обелиски
Над застоявшейся водой.
Когда всплывает Атлантида —
Всплывает дымных ростров пламя,
Как мутно-рыжая хламида
Над разметёнными домами,
И пристань в ракушках пустых,
