— Ну, чего нового?
— В каком смысле, босс? — осторожно переспросил агент в плаще и шляпе.
— Не прикидывайтесь дураками! — повысил голос босс. — Я говорю о наблюдении за филиалом и за его директором.
Агенты недоуменно переглянулись.
— Так ведь его больше нет, — робко протянул второй агент, в плаще и кепке.
— Кого нет? — нахмурился Железякин. — Филиала?
— Объекта. В смысле Петрищева, — терпеливо пояснила «кепка». — Вы же сами его ночью, гм, увели…
— Куда увел? — изумился босс. — Вы что, не в своем уме или пьяны?
— Самую чуточку, — расплылась «шляпа» в блаженной ухмылочке, — да и то пивка. Мы ж на службе…
— Ладно, рассказывайте все по порядку, — пересилив раздражение, приказал Феликс.
— В общем, пришли мы сегодня, как обычно, к восьми утра, — начала торопливо докладывать «кепка», — поставили бутылочку, ну, как вы советовали, из-под «портвешка», а внутри мартини, потом разложили газетку…
— А тут к нам подбежала дворничиха, — поспешно перебила «шляпа». -Ну, думаем, опять станет гнать, елки-моталки, будто мы кому мешаем. А она говорит: «Вы знаете, что тут ночью было? Какой-то господин в клетчатом шарфе увел нашего профессора в неизвестном направлении. Я так за него беспокоюсь».
— Ну, мы и решили, что это были вы, — завершила рассказ «кепка», — и пошли пивка попить. Зачем следить за домом, если там пусто?
Рука Железякина потянулась за чернильницей-мавзолеем. Агенты, зная крутой нрав своего шефа, поспешно залегли на пол, и тяжелый снаряд просвистел у них над головой, едва не пробив крепкую дубовую дверь.
— Вставайте, нечего валяться! — загремел Феликс. Агенты, кряхтя, поднялись. — Идиоты, кретины! Вам подкидывают самую примитивную «дезу», а вы клюете, как глупые курицы!
— Так мы же проверяли! — чуть не в голос зачастили «плащи». — Дверь оказалась закрыта, мы и стучали, и звонили, и все напрасно — в доме никого нет.
— Вы должны были тут же, немедленно доложить мне! — прорычал Железякин. — Или забыли инструкции?
— Мы не хотели вас беспокоить, шеф, — залопотал агент в шляпе. — Раз вы сами его забрали…
— Опять двадцать пять! — гневно выкрикнул шеф. — Ежели к примеру ты, кретин, наденешь на свою придурочную шею хоть сто клетчатых шарфов, то Железякиным от этого не станешь, а останешься идиотом, которому ни черта нельзя поручить! Все, не желаю вас больше видеть, вы у меня больше не служите!
Железякин поправил шарф и деловито глянул на часы. Агенты знали — это означало, что буря эмоций прошла и возобновляется рутинная будничная работа.
— Даю вам новое задание, — как ни в чем не бывало заговорил Феликс Эдуардович, — но учтите — это ваш последний шанс реабилитироваться. Если и его завалите, то я вас отправлю в сортир дерьмо выгребать. Больше вы ни на что не способны. Сию же минуту ступайте и установите самую плотную слежку за Василием Дубовым. Все его действия, передвижения, контакты. Имена, явки, пароли. Если что, сообщайте мне лично. И никаких пивнушек. Вопросы есть?
— Никак нет, шеф! — бодро отрапортовали агенты и в мгновение ока исчезли из кабинета. Шеф горестно вздохнул, встал из-за стола и пошел подбирать с пола «мавзолейную» чернильницу. По счастью, на сей раз она упала удачно — откидывающаяся верхняя часть с правительственной трибуной не раскрылась, и потому чернила совсем не пролились.
Государственный музей Кислоярской Республики мало изменился с тех пор, как перестал быть учреждением райцентровского масштаба и превратился в главный очаг культуры маленького, но независимого государства. Находясь в обшарпанном здании бывшей гимназии, он объединял в себе и историко-краеведческий музей, и картинную галерею, и дом знаний, и еще многое другое.
Войдя в пустынное фойе, Василий Николаевич застыл в нерешительности, но ему на помощь пришла старушка, мирно вязавшая чулок за окошечком полупустого гардероба:
— Поторопитесь, молодой человек, через час мы закрываемся.
— Да нет, — смутился Дубов, — я по другому вопросу. Мне нужно уточнить кое-что насчет… э-э-э, насчет археологических исследований.
— А, ну так вам лучше всего поговорить с тетей! — радостно воскликнула пожилая билетерша, дремавшая в дверях зала номер один — «Древнейшие поселения на территории Кислоярской Республики». И, спохватившись, она поправилась: — То есть с нашей директрисой.
— С Тамарой Михайловной, — добавила гардеробщица. — Я вас проведу. Маша, а ты пока присмотри за вешалками.
«Какой же древней старушкой должна быть эта самая Тамара Михайловна, если даже столь почтенные дамы зовут ее тетей?» — размышлял Василий, следуя за гардеробщицей по длинной анфиладе не очень обширных залов, которые когда-то были классами гимназии, а двери из одного в другой проделали, очевидно, когда ее преобразовывали в музей.
— Скажите, а что, Маша — это племянница Тамары Михайловны? — на всякий случай спросил детектив у своей провожатой. Та весело рассмеялась:
— Да нет, просто мы ее тетей зовем. Уж не знаю, отчего так пошло — тетя и тетя… А она совсем еще и не старая.
«Тетя… Погодите, ведь на дискете тоже упоминалась какая-то тетя, — припомнил Василий. — Неужели я на верном пути?..»
Тамара Михайловна, моложавая дама интеллигентной внешности, скучала за огромным столом, заваленном какими-то бумагами и альбомами, и явно была рада появлению незнакомого молодого человека.
— Свешникова, — поднявшись из-за стола, представилась директриса.
— Дубов, — галантно поклонился гость.
— А, так вы, стало быть, тот самый художник-авангардист, который…
— Нет-нет, я всего лишь частный сыщик.
Легкий испуг промелькнул в глазах Свешниковой:
— Вот оно как! И чем обязана?
Василий решил брать быка за рога:
— Видите ли, уважаемая Тамара Михайловна, после трагической смерти известного вам профессора Кунгурцева…
— Он умер? — воскликнула директриса. — Какой ужас…
— А разве вы не слышали? Убит в поезде, следовавшем из Кислоярска в Прилаптийск.
— Бог мой, этого не может быть, — прошептала Тамара Михайловна. — Кто мог такое сделать?..
— Вот это нам и предстоит выяснить, — ответил Дубов. — Но убийцы Кунгурцева принялись за его кислоярское окружение. Минувшей ночью бесследно исчез профессор Петрищев, и не исключено, что теперь на очереди — вы!
— Да, все это очень странно, — задумчиво промолвила Свешникова. — Простите, не знаю вашего имени-отчества…
— Василий Николаевич.
— Ну так вот, Василий Николаевич, нынче ночью ко мне домой неожиданно позвонил профессор Петрищев, но разговор прервался, едва начавшись. Я думала, что он перезвонит, потом сама пыталась к нему дозвониться, но безуспешно.
— Возможно, за профессором пришли как раз в то время, когда он звонил к вам, — кивнул Василий. — А теперь я выскажусь более прямо. Говоря об окружении Кунгурцева, я имел в виду прежде всего тех, кто был в курсе его раскопок в некоей гробнице восемь лет назад.
— А почему вы считаете, что я имею отношение к этим раскопкам? — осторожно переспросила
