годах были опубликованы десятки рассказов и романов, которые в той или иной форме пропагандировали все те же его идеи[144].
Эта кампания отнюдь не была частной инициативой некоего эксцентричного индивидуума. Скурлатова активно поддержало братство «антисемитологов»; наиболее известный среди них, Корнеев, писал, что только евреи и те, кто находится под их влиянием, могут не верить откровениям «Влесовой книги». Другой «эксперт», Емельянов, в 1974 году заявил, что, хотя Ветхий завет — по существу, фашистское сочинение, Новый завет хотя бы отчасти исправляет это. Емельянов, как и Корнеев и другие «антисионисты», начал свою карьеру в Институте востоковедения АН СССР (он был специалистом по мальгашской литературе). Деятельность Емельянова была прервана на несколько лет после того, как он убил жену и расчленил ее тело (к этому эпизоду его карьеры мы еще вернемся). Выйдя в конце 80-х годов из психиатрической больницы, он стал еще более открыто и радикально отстаивать язычество. Его яростные нападки на христианство в открытом письме главе православной церкви вызвали гнев даже среди его прежних товарищей по оружию.
В 1991 году некоторые органы крайней правой опубликовали отрывки из книги Альфреда Розенберга «Миф XX века» — библии нацистского антихристианства. Подобная прямота достойна похвалы — наконец-то был выплачен ранее не признававшийся интеллектуальный долг. Однако из-за этого неоязычникам пришлось преодолеть множество противоречий: сочетать элементы ленинизма с нацистской идеологией оказалось нелегким делом. Приведем лишь один пример. В 1991 году «Истоки», орган одной из крайних группировок, опубликовали статью В. Прищепенко, известного московского необольшевика, под заголовком «Началась охота на ведьм!»[145]. В 70-е годы Прищепенко приобрел некоторую известность как сторонник Скурлатова: он написал исследование, доказывавшее, что в дохристианской Руси существовали рыцарские ордена, причем задолго до появления средневекового рыцарства на Западе. Однако в душе он остался большевиком и в статье 1991 года сравнивал ельцинскую «охоту за ведьмами» с гитлеровской, последовавшей за поджогом рейхстага в 1933 году. Гитлер, заявлял он, был масоном, лакеем банкира Мендельсона и злейшим врагом русского народа. Однако третья страница этого же номера журнала посвящена речи Геббельса «Теория и практика большевизма» на Нюрнбергском конгрессе нацистской партии 1936 года. Если Гитлер был злейшим врагом русского народа, то Геббельс, вероятно, был лучшим другом… На последней же странице номера даны отрывки из «Влесовой книги»[146].
Появление «Влесовой книги» и других аналогичных фальшивок (выражаясь салонно, мифов) не должно вызывать удивления: это характерно для всей идейной истории крайней правой, начиная с «Протоколов». Насколько сильны такие мифы? Есть основания сомневаться в их могуществе, ибо национальная идея в России тесно связана с христианством и атаковать его в лоб по меньшей мере неумно. Гитлер относился к церкви неприязненно, но обращался с ней весьма осторожно. Муссолини, будучи неверующим, всегда старался сохранять хорошие отношения с Ватиканом. Появление арийского неоязычества показывает, что не все русские националисты — верующие христиане и по меньшей мере некоторые из них черпают свое вдохновение из совершенно других источников.
Зачем понадобился языческий миф? Этот вопрос возвращает нас к спорам об этническом происхождении русских — спорам, которые кипят уже долгое время, и не только среди специалистов по истории средних веков. Согласно хронике Нестора («Повесть временных лет»), славянские племена Киевской Руси пригласили германцев-варягов из Скандинавии быть их князьями: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
Если это правда, то, по мнению Карамзина — первого значительного русского историка, это уникальный случаи, не имеющий себе подобных в истории человечества. Некоторые славянофилы объясняли его демократическими устремлениями древних предков русских и отсутствием у них национальных предрассудков. Однако сама идея, что для установления порядка в русском доме понадобилось приглашать иноземцев, не могла быть приятной для русских патриотов. Отсюда долгие споры между сторонниками Нестора и его противниками, отрицающими «непатриотическую» версию древней истории Руси.
Этническое происхождение славян — не просто исторический вопрос, а острая политическая проблема. Некоторые славянофилы были склонны находить славянское влияние во всех эпохах и по всей земле. Достоевский в свои дославянофильские годы писал о славянофиле Хомякове, что тот может неопровержимо доказать, что Адам тоже был славянином и жил в России. Распространение «Влесовой книги» — запоздавшее во времени, гротескное проявление традиции, уходящей корнями в далекое прошлое.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Хоровод бесов посткоммунистическая эпоха
Глава десятая
Идеология новой правой (1)
Русские консерваторы верят, что история их страны всегда шла по иному пути, нежели история Европы. Долгое время Россия была отсталой страной, главным образом, потому, что она служила бастионом против монголо-татарского и других нашествий с Востока. В этих войнах Европа не пришла России на помощь, — наоборот, она изолировала Россию и отгородилась от нее всякого рода барьерами. В оценке радикальных петровских реформ консерваторы расходятся — некоторые по-прежнему их отвергают, но многие считают, что новшества вводить следовало, однако в течение более продолжительного времени и без столь сильных травм. В XVIII–XIX веках Россия продолжала экспансию в Азию и на Кавказ, но при этом она была не империалистическим агрессором, а цивилизующей силой. Мощь России быстро росла. Она стала сильнейшей военной державой на континенте, без нее не удалось бы нанести поражение Наполеону. Были провалы вроде Крымской войны, но они не имели решающего значения. Промышленная революция произошла в России позже, чем на Западе. Однако в результате России удалось избежать ряда тяжелейших последствий промышленной революции и модернизации, поразивших Запад. Освобождение крепостных создало основу для быстрого развития сельского хозяйства. В конце века Россия производила больше зерна, чем все американские государства, взятые вместе; она была житницей Европы. Голодные годы бывали, но они даже отдаленно не походили на то, что случилось при Сталине. При этом прирост промышленного производства в 1885–1914 годах (5,7 % в год) был выше, чем в какой-либо другой стране. Если в 1855 году протяженность железных дорог составляла 1376 километров, то в 1885 году она увеличилась до 27 350 километров, а к 1914 г. — до 77 230 километров. Бремя прямых и косвенных налогов в царской России было значительно меньше, чем на Западе. Хотя в расчете на душу населения страна все еще была бедна, ее социальное законодательство (например, о продолжительности рабочего дня и детском труде) было прогрессивней, чем в других странах мира. В 1913 году рацион питания русского рабочего и крестьянина был лучше, чем в 1991 году. К началу первой мировой войны примерно 70 % населения было грамотным, и, если бы не война и последующий хаос, в 20-е годы неграмотность была бы, вероятно, окончательно ликвидирована. С 1908 года обучение стало обязательным, плата за обучение в высших учебных заведениях была значительно ниже, чем в других странах.
Зная о природных богатствах страны, иностранные наблюдатели предрекали ее бурный рост, а некоторые даже предполагали, что к концу XX века Россия будет ведущей в экономическом отношении державой мира. По оценкам демографов, к 1948 году в царской России должно было жить 348 миллионов человек. Русская культура, по крайней мере в лице ее лучших представителей, достигла мировой славы; такие писатели, как Толстой и Достоевский, не имели себе равных в мире.
В свете этих данных русская история весьма отличается от марксистского видения отсталой, разоренной, невероятно нищей и несчастной страны. Короче говоря, революция и советская власть были не только морально-политической катастрофой, но и повлекли за собой в высшей степени неблагоприятные
