пояснил Йен. — Но, боюсь, теперь она совершенно безумна.
— Правда?
— Да, и живет в одном из коттеджей, которые я предоставляю для престарелых слуг семейства Гриффит.
— Бедная старушка, — сочувственно вздохнула Джорджи, снова выглядывая из окна, хотя матушки Авессалом уже не было видно. Возможно, холодность Йена объясняется тем, что повитуха помогала при родах Мэтью и не смогла спасти от родовой горячки Кэтрин. — Может, нам следовало остановиться и пожелать ей доброго утра? Она очень стара. Наверное, ее следовало подвезти.
— О, не обманывайся. Она еще полна сил, и заверяю, что этот древний кусок кожи доверху полон яда и уксуса. В детстве мы страшно ее боялись.
— Правда? — хихикнула Джорджи. — Ты и мои всемогущие родственники пугались безвредной старушки?
Йен серьезно кивнул.
— Мы были уверены, что она ведьма.
— Может, так оно и есть, — отпарировала она, но при виде побледневшего личика Мэтью рассмеялась. — О, солнышко, я просто пошутила!
— Ничего подобного! Она умеет летать на метле, — вставил Йен.
— Ты плохой.
— Нет, — возразил он, окидывая ее затуманенным взором. — Я просто спешу. Хочу поскорее лечь в постель.
— Ты устал, папа?
— Мм, — промычал он, многозначительно глядя на Джорджи.
Та укоризненно покачала головой, хотя щеки уже пылали.
Только не в присутствии ребенка!
Экипаж замедлил ход у высоких железных ворот поместья. Краснолицый привратник вышел из сторожки, почтительно притрагиваясь пальцами к полям шляпы. Мэтью энергично помахал ему.
— О, как прекрасно! — воскликнула Джорджи, любуясь живописными кустами и деревьями.
— «Капабилити» Брауна[5], — загадочно сказал Йен.
— Что это такое?
— Не важно! Просто наслаждайся. Объясню потом.
— Только взгляните на эту огромную плакучую иву. Она великолепна! Это ведь ива, верно?
— Да.
— В Индии ив нет, но я часто о них слышала. А это что? Вон та белая штука за деревьями? Садовая беседка?
— Нет. Это памятник Кэтрин, — бесстрастно сообщил Йен.
Джорджи удивленно уставилась на него.
— Мама сейчас на небе, с ангелами, — торжественно сообщил Мэтью.
Растерянная Джорджи повернулась к мальчику и нежно отвела с его лба волосы. Она ощущала взгляд Йена, но, повернувшись к нему, заметила, что в зеленых глубинах залегли мрачные тени. Очевидно, ее жизнь с ним не будет легкой.
Но обратной дороги уже нет. Да она и не хочет поворачивать назад.
Экипаж спустился с холма, поднялся на другой, проехал в облаке пыли мимо изящного каменного фонтана. Впереди показался дом. Ее новый дом. Большой. Белый и величественный. С прямыми строгими линиями. Выстроенный в неоклассическом стиле. С роскошной колоннадой на верхней площадке крыльца.
Джорджи заметила, как из дома выбегают слуги, спеша приветствовать хозяев. Вскоре они уже выстроились в ряд перед крыльцом, где остановился экипаж.
Джорджи с ранней молодости привыкла управлять хозяйством. В Индии она занималась этим не только для братьев, но и для отца, и к тому же входила в советы попечителей нескольких домов призрения. Но, честно говоря, она немного нервничала при мысли о встрече с обитателями поместья.
Йен помог ей выйти из экипажа и стал знакомить со слугами. Худой дворецкий Таунсенд, экономка, кухарка, лакеи и горничные, конюхи и садовники смиренно приветствовали ее.
Джорджи произнесла небольшую, приготовленную заранее речь, поблагодарив за теплый прием и выразив уверенность, что они прекрасно поладят. Йен тем временем уставился на огромную лозу желтых роз, вьющихся по стене.
— Боже! — воскликнул он, разглядывая густые ветки и пышные цветы, обвившие окно первого этажа и, казалось, стремившиеся поглотить дом.
Джорджи обернулась посмотреть, что привлекло внимание мужа.
— Чем вы их удобряете? — спросила она старшего садовника. — Поведайте ваш секрет! Они поразительны.
— Они омерзительны, — пробормотал Йен.
Джорджи удивленно вскинула брови:
— Почему вы так говорите, милорд? Это розы, а розы всегда прекрасны.
— Они кошмарны. И запах удушливый. Они покрыты шипами и роями пчел. От них ничего, кроме неприятностей!
— О, они не так уж плохи. Пойдем!
Джорджи, смеясь, взяла его под руку, припала головой к плечу и потянула к двери.
— Мама! Папа! Подождите меня! — крикнул Мэтью, бросившись к ним. Верный Робин мчался следом.
Дворецкий провел новую хозяйку по всему дому. Йен шел рядом, учтиво заложив руки за спину. Джорджи время от времени с подозрением поглядывала на мужа.
Что с ним такое? Он действительно как-то странно ведет себя. И она так и не поняла, почему он вдруг разозлился из-за каких-то роз. Может, ему просто не нравится здесь жить? Одолевают мучительные воспоминания о том времени, когда он жил здесь с Кэтрин?
Что ж, ведь это он предложил приехать в поместье! Собственно говоря, даже разрушенный мост поможет их защитить, поскольку затрудняет доступ в Эйлсуорт-Парк. Только людям, знающим здешние места, известно, как сюда добраться. Так что в этом отношении она спокойна.
Интересно, Кэтрин тоже чувствовала себя в безопасности?
Преисполнившись любопытства, Джорджи стала искать глазами портрет своей предшественницы, наверняка выставленный на видном месте, но так ничего и не нашла. Если портрет и существовал, его явно не собирались вешать.
Когда она выразила вежливое восхищение красивым резным буфетом в столовой, Таунсенд с довольным видом сообщил, что его выбрала предыдущая леди Гриффит.
— Дорогой, сколько лет вы с Кэтрин были женаты?
— Меньше года.
— Ясно. Значит, эти чудесные комнаты были обставлены…
— Моей матерью.
— А, разумеется.
Значит, именно в таком доме рос Йен.
— Кстати, теперь, когда об этом зашел разговор, думаю, здесь нужно многое изменить, — дипломатично прошептал он ей на ухо.
Джорджи широко улыбнулась.
Но когда они поднялись наверх и подошли к смежным спальням хозяина и хозяйки, Йен словно заледенел.
— Омерзительно, — снова буркнул он себе под нос, брезгливо оглядывая алую, с золотом, спальню.
Джорджи, потеряв терпение, круто развернулась.
— Ты здоров?
Он озадаченно моргнул, словно ее резкий тон вернул его в настоящее.
