Боже ее сохрани, если она тотчас же не вырвется, не отстранится от него в эту же самую секунду, потому что именно ее усилие сократило расстояние между их ртами и именно она провела языком по его губам так, как ей представлялось в мечтах, и оказалось, что его губы так же горячи, а сам он обольстителен и порочен, как ей и думалось.
Эванджелина сделала резкое движение, отстраняясь от него, и с трудом выпрямилась, ухватившись рукой за стену. Все еще цепляясь за деревянную панель, она посмотрела на него через плечо, боясь того, что может увидеть.
Он стоял там, где она его оставила, утопая в тени и опираясь плечами о стену. Большие пальцы его рук были заткнуты за пояс, и вся его поза выражала беспечность.
Потом ее глаза отметили темные волосы, одежду изящного покроя и надменность манер. На этот раз она не могла не заметить, как загорелся его взгляд, остановившись на ней, а также то, как его грудь вздымается при каждом вздохе, и то, как его пальцы изгибаются и с безошибочным интересом указывают на плотно облегающие его брюки.
Эванджелина отвернулась, мгновенно вспыхнув и подавившись воздухом, она притворилась, что не видела того, что, как им обоим было известно, она не видеть не могла.
«Господи, умоляю, — молча просила она, — пусть он не заговорит об этом. Иначе я просто умру».
— Я буду здесь, — послышался обольстительный и греховный голос Лайонкрофта, — на случай если вы передумаете насчет поцелуев.
Она вздрогнула и, вопреки собственному желанию, повернулась к нему лицом. Почему эта мысль казалась ей такой прельстительной? Может быть, этот человек сам дьявол?
— Что вы в самом деле здесь делаете? — спросила она, запинаясь в надежде сменить тему на более безопасную и не говорить больше о поцелуях.
Он пожал плечами, резким движением отделился от стены и сделал шаг к ней. Она вздрогнула, но не отступила. Он улыбнулся.
— Я здесь, — сказал он, — указывая на открытую дверь в шести или семи ярдах, ведущую в коридор, — потому что, не будь я здесь, съездил бы Хедерингтону по физиономии.
Отлично. Эванджелина сглотнула. Это был поистине откровенный ответ. И, кстати, это напомнило ей, что он вовсе не темноволосый загадочный принц, с которым приятно целоваться, но волк, способный в гневе быть беспощадным.
— К тому же, — продолжал он с удивительной мальчишеской улыбкой, — теперь очередь Эдмунда.
— Очередь Эдмунда? — эхом откликнулась Эванджелина, напоминая себе, что улыбка, от которой тает сердце, не делает Лайонкрофта достойным доверия.
— Мы не пробыли в библиотеке и двух секунд, когда брат Хедерингтона повлек его в сторону. Между приступами кашля Бенедикт ухитрился устроить перебранку с Хедерингтоном длительностью в добрых десять минут, когда между ними появился Эдмунд, едва держась на ногах, чертыхаясь и спотыкаясь, и не переставая хлестать мое лучшее шотландское виски как воду. — Он поморщился. — Все это было вполне терпимо по сравнению с последующими действиями Тисдейла, поймавшего меня в западню.
— Мистер Тисдейл устроил вам западню? — Эванджелина с трудом подавила неподобающий смех. — Как такое возможно?
— Нэнси, — сказал Лайонкрофт с мелодраматическим вздохом. — По словам сестры, он рассматривает предложение, а я должен облегчить им дело и помочь устроить этот брак. Но я не вижу способа, который мог бы использовать, чтобы приговорить мою племянницу к браку с Дедушкой Временем, особенно теперь, когда знаю, что он не видел ее до нынешнего вечера. Все, что требуется этой девушке, — один-два сезона в свете. И она наверняка найдет кучу подходящих соискателей ее руки.
— Согласна, — медленно выговорила Эванджелина. — Но почему вы говорите об этом мне?
— Потому что вы кажетесь другой, — ответил он, потратив минуту на размышления. Его пытливый взгляд все еще был направлен на ее лицо: — Умной. Самодостаточной. Одинокой. — Он с шумом втянул воздух, потом медленно выдохнул: — Такой, как я.
— Я не похожа на вас, — в ужасе пробормотала Эванджелина и отшатнулась. — Я ничуть не похожа на вас.
По его лицу скользнула какая-то тень, смысл которой она понять не могла, но отступила подальше от него, прежде чем сумела понять, какие чувства им владеют. Как он посмел сравнивать ее с собой? Она не была необузданным мужчиной, зверем, каким, вероятно, был он. Она обладала душой. У нее был талант. Она использовала свой дар, чтобы помогать людям. А это означало, что она добра. Она ничуть и ничем не была похожа на него.
Он успел догнать ее прежде, чем она скрылась за углом коридора. Не важно, как быстро она двигалась или сколько углов успела бы обогнуть, он оказался рядом с ней — молчаливый, задумчивый, мрачный.
Она отвернулась от него и хотела направиться обратно тем же путем, каким пришла, но не успела уйти, потому что вдруг оказалась прижатой спиной к деревянной панели и дыхание со свистом вырвалось у нее из легких, когда сильные руки Лайонкрофта пригвоздили ее обтянутые перчатками запястья к стене над головой.
Когда она попыталась вырваться, он склонился ближе, прижавшись грудью к ее груди, а бедрами — к ее бедрам, и она оказалась в полной его власти, как в ловушке, лишенная возможности сдвинуться с места. И тут он сказал нечто совершенно неожиданное и удивительное.
— Прошу прощения, — пробормотал он, и слова вырывались из его рта жаркие, влажные, произносимые с напряжением. — Прошу прощения за то, что обнимал вас.
— За то, что набросились на меня? — задыхаясь, спросила она, глядя на него с яростью.
— Да, я сожалею, — произнес он тихо. — Мне пришло в голову, что вы другая.
Его губы презрительно изогнулись — как показалось Эванджелине, даже, с отвращением. — Право же, я ошибся.
Он выпустил ее и оттолкнулся одним сильным движением, и на ее запястьях остались следы его хватки. Плоть ее была разгоряченной, и она снова, потеряла равновесие и зашаталась. Но она изо всех сил постаралась устоять и дышать спокойно и ровно.
На этот раз он не попытался помочь ей. Он ушел от нее по коридору, не прибавив больше ни слова и не бросив на нее взгляда.
Глава 6
Когда Эванджелина наконец разыскала остальных гостей, они уже собрались в большой комнате без ковров, но зато изобиловавшей канделябрами. Одинокий музыкант тренькал на старом фортепьяно, но, тем не менее, гости подпрыгивали и шаркали ногами по деревянному полу, будто танцевали под аккомпанемент настоящего оркестра.
Эванджелина проскользнула в комнату как можно незаметнее, опасаясь, что одиннадцать человек не слишком много и что ее появление, несомненно, будет замечено.
Она направилась к ряду высоких деревянных стульев, выстроившихся вдоль одной стены, и опустилась на мягкое сиденье понаблюдать за развевающимися юбками.
Когда музыка сельского танца сменилась вальсом, танцоры разделились на пары. Внимание мистера Лайонкрофта привлек кто-то еще. Кто-то более достойный, чем провинциальная барышня с острым язычком в одолженном, не принадлежащем ей платье.
Он кружил в вальсе Сьюзен с беспримерным изяществом и грацией, и только изредка его движения казались ей нерешительными, как и следовало ожидать от человека, не ступавшего на танцевальную площадку больше десяти лет.
Как Эванджелина ни пыталась поймать его взгляд, он упорно продолжал смотреть на свою партнершу — на Сьюзен, не желавшую ни его поцелуев, ни прикосновений, но готовую выйти за него замуж ради его
