Шерсть была невероятно густая. До стрижки овца напоминала дебелую женщину, вроде тех, что показывают в цирке; после стрижки она оказывалась похожей на деревянную скамью. Шерсть состригали до самой кожи — гладко и равномерно. Руно снимается одним куском, величиною с одеяло.
Над училищем развевался австралийский флаг — большое красное полотнище с беспорядочно разбросанными по нему звездами Южного Креста и английским флагом в левом верхнем углу.
Из Хоршема мы отправились поездом в Стоуэлл — город в той же колонии. Стоуэлл находится в краю золотых приисков. В сейфе банка хранился галлон золота, добытого с поверхности, — золотой песок, крупинки золота; роскошное, чистейшее золото, приятно пропускать его сквозь пальцы, но было бы еще приятнее, если бы оно прилипало к пальцам. Было там и два золотых слитка, тяжелые — не поднять; каждый стоит семь тысяч пятьсот долларов. Они из очень ценного кварцевого рудника, две трети которого принадлежат одной даме; она получает с этого рудника семьдесят пять тысяч долларов дохода ежемесячно. И ей удается сводить концы с концами.
В районе Стоуэлла добывают не только золото — там есть обширные виноградника и изготовляются превосходные вина. Виноградная плантация мистера Ирвинга — Большая Западная — считается образцовой. Ее продукция славится за границей. На этой плантации производят первосортное шампанское и отличный кларет, а со рейнвейн года два-три назад получил приз во Франции. Шампанское держат в подземных коридорах, высеченных в скале, чтобы в течение положенных трех лет вино хранилось при ровной температуре. Я видел в этих подвалах сто двадцать тысяч бутылок шампанского. В Виктории миллион жителей; говорят, они выпивают двадцать пять миллионов бутылок шампанского в год. Вот где самая непьющая страна в мире! Недавно правительство снизило пошлину на иностранные вина — один из подвохов протекционистской политики. Вкладываешь годы труда и кругленькую сумму в выгодное предприятие с твердой верой в существующие законы, но закон вдруг меняют, и оказывается, что собственное правительство тебя обворовало.
На обратном пути в Стоуэлл мы видели группу валунов под названием «Три сестры» — диковину, расположенную довольно странно, ибо она находится на возвышенности, снижающейся уступами, а над ней нет никакой горы, откуда эти валуны могли бы скатиться. Должно быть, остатки древних ледников. Солидные валуны. Один — большой, гладкий и пузатый, точно огромнейший воздушный шар. Дорога вела через лес высоких эвкалиптов, хилых, тощих и грустных. Она была сливочно-белого цвета — очевидно, какая-нибудь разновидность глины.
Время от времени нам встречались фуры с грузом, запряженные длинным двойным рядом волов. Эти фуры, как нам сказали, проходят путь миль в двести и успешно конкурируют с железной дорогой. Железные дороги — собственность правительства и содержатся государством.
Печальные эвкалипты, высящиеся над сухой белой глиной,— пример терпения и отрешенности. Это дерево способно обходиться без воды; тем не менее оно обожает влагу и впитывает ее с жадностью. Это очень разумное дерево, оно обнаруживает воду, скрытую на расстоянии пятидесяти футов, посылая на разведку длинные нежные корневые волоски. Они-то и находят воду и добудут ее даже сквозь цементную стенку шестидюймовой толщины. Однажды в Стоуэлле стало заметно уменьшаться количество воды в водопроводе, и в конце концов вода совсем иссякла. Стали искать причину. И что же оказалось? Цементная труба была засорена, вся забита корневыми отростками, тонкими, как волосы. Сперва никак не могли понять, каким образом эта масса волокон пробралась в водопровод; потом нашли почти невидимую глазом трещинку, через которую они проникли. Эвкалипт забрался в водопроводную трубу с расстояния в сорок футов и пил из нее воду.
Глава XXIV. В БАЛЛАРАТЕ АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК БЕЗУПРЕЧЕН
Образцовый английский язык теперь не называют «королевским». Собственность перешла в руки акционерного общества, и большая часть акций у американцев!
В Австралии порой бывают такие редкостные сочетания облаков, каких нигде больше не увидишь. Подобная декорация, прелестно оформленная, сопутствовала нам до самого Балларата. Поэтому мы всю дорогу смотрели больше на небо, чем на землю. Одно время огромная полоса небесного свода была густо усеяна крошечными, ослепительно белыми облачками с зазубренными краями — одинаковой величины и формы и на одинаковом расстоянии одно от другого, а сквозь узкие щели между ними просвечивала дивная лазурь. Впечатление такое, будто по небу проносится ураган снежных хлопьев. Постепенно хлопья слились в бесконечные вереницы, разделенные тенистыми углублениями, и эти длинные атласные валы как бы плавно катились друг за дружкой, восхитительно изображая величественную поступь волнующегося моря. Но вот море застыло; вскоре оно раздробилось на бесчисленное множество высоких белых колонн, почти одинаковой величины, выстроившихся наподобие гигантской колоннады, уходящей вдаль, теряясь за горизонтом, словно мираж, явившийся из врат далёкого, иного мира.
Хороши окрестности Балларата. Очертания ландшафта, огромные зеленые просторы холмистых пастбищ, пересеченные радующими глаз живыми изгородями из дрока цвета старого и нового золота вперемежку, и чудесное озеро. Здесь надо остановиться, легонько встряхнуть читателя и не дать ему проехать мимо, не обратив внимания на озеро. На него
Сорок пять лет тому назад там, где ныне стоит город Балларат, были безлюдные лесистые земли, тихие и прекрасные, как paй. Никто о них и не слыхивал. 27 августа 1851 года здесь обнаружили первое колоссальное месторождение золота в Австралии. Наткнувшиеся на него бродячие рудокопы в первый же день набрали два с половиною фунта золота, на сумму в шестьсот долларов. А несколько дней спустя это места превратилось в гудящий улей — здесь уже был город. Весть о находке разнеслась мгновенно — с быстротой молнии облетела весь земной шар. Вряд ли история знает город, который обрел бы мировую славу так быстро. Словно название
Менее крупные россыпи, обнаруженные за три месяца до этого в Новом Южном Уэльсе, к тому времени уже начали привлекать в Австралию иммигрантов; прежде люди вливались сюда ручейками, теперь они хлынули потоком. В течение одного месяца в Мельбурне высадилось сто тысяч человек, прибывших из Англии и других стран, и они наводнили рудники. За ними двинулись матросы с кораблей, которые доставили этих людей в Австралию; следом за ними — служащие государственных учреждений; потом повара, горничные, кучера, камердинеры и прочая домашняя прислуга; затем плотники, кузнецы, водопроводчики, маляры, репортеры, издатели, адвокаты и их клиенты, трактирщики, бродяги, шулеры и воры, проститутки, бакалейщики, пекари, мясники, врачи, аптекари, сиделки и полицейские; даже важные начальники бросили свои завидные должности и устремились в Австралию. Эта бурлящая лавина унеслась из Мельбурна, и город осиротел, по-воскресному затих; все остановилось, корабли лениво покачивались на якорях, прекратилась всякая жизнь, смолкли все звуки; стало гак тихо, что было слышно, когда тени облаков задевали друг дружку, скользя по пустынным улицам.
В лихорадочных поисках скрытых богатств травянистый, лесистый рай Балларата вспороли, разворотили, истерзали, распотрошили. Наземная разработка недр — ни с чем не сравнимый способ убить всю прелесть, красоту и плодородие рая, сделать так, чтобы на него противно было смотреть.
Как наживались люди! Пришельцы успевали разбогатеть, пока разгружалось и вновь грузилось их судно, — и они навсегда возвращались на родину в той же каюте, в которой прибыли! Правда, не все. Лишь некоторые. Сорок пять лет спустя я сам видел тех, кто остался в Балларате, — тех, кто уцелел, кого пощадило время, смерть и страсть к приключениям. Когда-то они были молоды и веселы, теперь они угрюмые старики, ничто уже их больше не волнует. Они говорят о прошлом, живут им. Жизнь их — сновидение, воспоминания о былом.
Балларат был край «самородков». Таких, какие поставлял Балларат, не находили даже в Калифорнии.
