отличались гордым духом и стойкостью тасманцев, к тому же они недурно владели военной наукой. Итак, они восстали против своих притеснителей — доблестные «фанатики» открыли военные действия, которые кончились только тогда, когда несколько поколений сошли в могилу,
Глава XXXVI. ПОЭЗИЯ ТУЗЕМНЫХ НАЗВАНИЙ
Есть несколько недурных рецептов устоять перед соблазнами, но самый верный — трусость.
Новый календарь Простофили Вильсона Имена не обязательно такие, какими кажутся на первый взгляд. Распространенное валийское имя Бзикслвип произносится: Джексон.
Новый календарь Простофили Вильсона
13 декабря, пятница. — Отплыли в три часа дня на «Марароа». Теплые моря и хороший пароход — на свете нет ничего лучше.
Понедельник. — Три дня провели в раю. Тепло, солнечно и безмятежно; море сияет прозрачной синевой, совсем как Средиземное... Целый день нежишься на палубе, и шезлонге под тентом, — читаешь, куришь, безгранично умиротворенный. Проза не соответствует такому настроению, читаешь только поэзию. Я перечитывал стихи миссис Джулии А. Мур и снова открывал в них то изящество и мелодичность, что покорили меня двадцать лет назад, когда стихи впервые вышли из печати, и держат в радостном плену по сей день. «Сборник лирических песен» давно не переиздавался, и мир, в общем, позабыл его, но я не забыл. Куда бы я ни поехал, эта книга всегда со мной; она и бессмертный роман Гольдсмита... Для меня она полна такого же глубокого очаровании, как «Векфильдский священник», и я нахожу в ней тог же тонкий прием, — благодаря чему эпизод нарочито смешной становится трогательным, а нарочито трогательный смешит. В свое время миссис Мур называли «Соловьем Мичигана», и она была больше всего известна под этим именем. Сегодня прочитал ее книжку дважды — хотелось определить, какое же из стихотворении лучше всех, — и пришел к выводу, что по силе воздействия и глубине первого места заслуживает «Уильям Апсон»
УИЛЬЯМ АПСОН
(На мотив «Майора единственный сын»)
Внемлите все. Пойдет сейчас О бедном юноше рассказ. Он духом храбрый был герой, А ныне спит и земле сырой. Он Уильям Апсон звался, но Так или этак — все равно Участье принял он в бою И в нем утратил жизнь спою. Сын Перри Апсона он был, И первенца отец любил, Кто в девятнадцать лет хотел Восстанье взять себе в удел. Отец сказал ему: «Иди!» Но мать молила: «Не ходи, Останься, Билли, здесь со мной». Но он не тронулся мольбой. Покинул он края свои, Поехал в Нашвилл, в Теннесси. Не знал никто, как умер он, Где прах его был погребен. Он ровно месяц прохворал. О, как рыдали отец и мать! А ныне сколь тяжка их грусть: Ушел их Билли в дальний путь! Коль сыну глаза закрыла бы мать (Ведь сына родного любила мать!) И в смертный бы час его с ним была, Спокойней бы встречи за гробом ждала. Была бы матери грусть легка, Коль умер бы он на ее руках И покинул бы этот свет, Прошептав ей прощальный прилет. И матери грусть теперь легка — Знает она, где могила сынка. Перенесен он на наш погост. Будет лить она меньше слез, Хоть не знает она, что то ее сын: Ведь гроб этот не был открыт. Не знает мать, кто в нем схоронен, И может, это вовсе не он[15]. 17 декабря. — Прибыли в Сидней.
19 декабря. — В поезде. Вошел мужчина лет тридцати, с четырьмя саквояжами; тщедушный субъект, с такими зубами, что рот его напоминает заброшенное кладбище. Волосы слиплись от помады и прикрывали голову, как панцирь. Он курил невероятные папиросы — вместо табака в
