отучу приставать к порядочным людям с непорядочными предложениями!
Евгений сунул сигареты в карман и вышел из номера. До вечера все рано ничего сделать было нельзя. Хорошо, он подождет.
Глава 4
Насколько ему было известно, Шнайдеры собирались обедать в ресторанчике «Арбалет». Всем было хорошо заведение, вот только курить в зале не разрешалось. Вообще, вся эта борьба с курением, развернувшаяся в Европе, вызывала только глухое раздражение. Какое-то нарушение прав человека! В ресторанах и кафе — не кури! На перроне вокзала — тоже не кури! Нет, понятно, когда запрещают курить в больницах, школах, кинотеатрах. Там табачному дыму не место. Но почему человек, дожидаясь поезда, должен не караулить свои чемоданы, а бежать с сигаретой в конец перрона на специально отведенное место? Бред какой-то!
Вон, американцы взялись бороться с курением, и у них резко увеличилось количество людей с ненормально большим весом. Короче — толстых! Они галдят, что с весом тоже надо бороться, бегать трусцой, заниматься на тренажерах. Но ведь далеко не у каждого толстяка есть возможности и сила воли для того, чтобы проводить часы в оздоровительных центрах!
Евгений считал, что борьба с курением методами запретов сродни борьбе с пьянством теми же способами. Примеры? «Сухой закон» в Штатах и попытки ввести нечто подобное в Советском Союзе. Ничего, кроме вреда, это не принесло.
Но в «Арбалете» они с Наташкой уже бывали, и там им, несмотря ни на что, понравилось. А сигарету можно выкурить и на улице. Какие проблемы?
Карла и Анну он именно там и нашел. Немцы обрадовались его приходу, замахали руками официантке. Та приняла заказ, и Карл, подмигнув Евгению, попросил принести еще графинчик граппы. Мол, знаем мы вас, русских! Если вино не пьете, то от крепкого напитка не откажетесь.
Подумаешь, удивил! Что, Миронов, граппу не пробовал?! Да чача обыкновенная, виноградный самогон! Даром что итальянский. Где-нибудь в Пицунде чачу гораздо лучше гонят и очищают, чем в этой самой Италии.
К тому же вечером предстояли какие-то неясные пока еще события, и что-либо крепче пива пить не стоило. Вот и пришлось бедному Карлу употреблять заказанный графинчик в одиночку, потому что Анна пить итальянский самогон тоже отказалась. На мужа она смотрела с плохо скрываемым ужасом, а тот опрокидывал рюмки с улыбкой, хотя ясно было, что улыбка эта дается ему очень нелегко.
Карл еще успел спросить, как дела у Евгения и что слышно о Наташе. Миронов отделался общими словами, дескать, все нормально, беспокоиться не о чем.
И тут немца развезло. Евгений удивленно переводил взгляд с мгновенно захмелевшего Карла на опустевший графинчик. Объема в том было не более трехсот граммов. И что, с этого можно опьянеть? Может быть, он недооценил итальянских самогонщиков, и пойло они приготовляют совершенно убойное? Хотя кто их, немцев, знает… Пиво могут литрами поглощать, вино сухое. А вот что покрепче так на них действует.
Несмотря на то что глаза его разъезжались в разные стороны, Карл настоял на том, что за обед платит он, и ухитрился даже рассчитаться с официанткой, щедро отвалив чаевые. Анна, глядя, как разгулялся ее муженек, только головой качала. Была она тихой, терпеливой женщиной, никогда не повышавшей голоса, и теперь Евгений начинал понимать, зачем немцу понадобилась скандальная русская любовница. Перчика ему в жизни не хватало!
Вдвоем с Анной они вывели Карла из ресторана и потащили в отель. Ну, не совсем потащили, подвыпивший бизнесмен еще мог переставлять ноги сам. Но придерживать его под руки приходилось, иначе он вполне мог врезаться лбом в ближайшую подвернувшуюся витрину. Штормило его сильно.
Евгений вел Карла и гадал: с чего бы это его немецкий партнер так разговелся? Да еще и в неурочное время. Ведь до вечера, когда приличные люди могут себе позволить толику спиртного, оставалось еще несколько часов.
Люди на улицах оглядывались на необычную троицу с осуждением. Но портье в отеле улыбался понимающе. Видимо, ему приходилось видеть гостей в подобном состоянии. Ну и что тут такого? Отдыхает человек! Ведь не дерется, не орет, идет себе тихо, мирно, поддерживаемый женой и другом…
В номере Шнайдеров, когда Карла уложили на постель, Анна сбивчиво начала извиняться за поведение своего супруга, но Евгений только махнул рукой: с кем не бывает! Анна уверяла, что ее муж никогда себе такого не позволяет, а сейчас просто, наверное, устал.
Кое-как успокоив ее и заверив в том, что поведение мужа никак не скажется на отношении к нему русского приятеля, Евгений вернулся к себе, все еще гадая — с чего бы это Карлу так нажираться? Раньше склонности не то что к злоупотреблению, а даже просто к употреблению крепкого алкоголя он за партнером не замечал.
До восьми оставалось еще четыре часа. Надо было как-то убивать время. Пойти прогуляться по улочкам Рибевиля? Прежде обозначенного срока похитители Наташки вряд ли позвонят. А дожидаться звонка в размышлениях и терзаниях на гостиничной кровати не хотелось.
Он решительно поднялся, вышел из номера. Сейчас кататься в полюбившемся лифте совсем не тянуло, и Евгений просто сбежал по лестнице вниз.
По городу бродили туристы. Им было что посмотреть и на фоне чего сфотографироваться. Миронова же средневековые красоты сейчас совсем не интересовали. Он лениво ступал по древнему булыжнику мостовой, рассеянно поглядывал по сторонам.
Жители Рибевиля хорошо ухаживали за своим городом. Чистота, повсюду цветы, нигде нет ободранных стен и идиотских надписей. Интересно, что здесь происходит зимой? Так же толпятся туристы со всего света, так же открыты настежь ресторанчики и кафе, так же везде продаются сувениры? Или же туристический поток стихает и жители наконец могут вздохнуть спокойно? А действительно, что здесь делать туристам зимой, когда холодно и повсюду снег? Носы морозить?
Он, наверное, не смог бы жить в хоть и красивом, старинном, но все же туристическом городе. Эти толпы праздношатающихся на улицах кого угодно могут вывести из себя. В Сочи или Анапе, наверное, такая же история. Местные жители, как могут, зарабатывают летом на отдыхающих, а потом всю зиму валяются на диванах и набираются сил к летнему сезону.
В общем, мысли у Евгения были не веселые, а настроение — не боевое. Что-то он расклеивался в связи с последними событиями. Хорошо было бы как-нибудь встряхнуться. Но каким образом?
Миронов уселся на попавшуюся кстати скамейку, закурил, наблюдая за текущим мимо него пестрым потоком людей. Несмотря на свои небольшие размеры, Рибевиль ухитрялся втиснуть в себя огромное количество туристов. И это при том, что свободные места в ресторанах и кафе, а также нескольких отелях всегда имелись. Сдавать комнаты приезжим, как это делается, к примеру, на Черноморском побережье, здесь было не принято.
Что-то привлекло его взгляд. Куртка! Все та же грубая осенняя куртка, похожая на морской бушлат, мелькнула в толпе. Третий раз он видел ее за последнее время. И крепкий стриженый затылок над воротником. Этот человек толкнул его в страсбургском соборе и извинился по-русски! Слишком много совпадений, чтобы это могло быть случайностью!
Евгений подскочил со скамьи и ринулся вдогонку. Толстые немецкие, голландские и прочие туристы мешали. Они делали это не нарочно, но привыкли двигаться медленно, и спешащий куда-то человек выпадал из общей картины. Дорогу бегущему неповоротливые дедушки и бабушки старались, конечно, уступать, но делали это тоже неторопливо, и поэтому Евгений все никак не мог настигнуть черную куртку. А она, в отличие от преследователя, лавировала в толпе ловко, уверенно и все больше удалялась.
Наконец мелькнула в последний раз и пропала. Но тут и столпотворение кончилось, потому что людской поток достиг конечной точки своего движения — замковых ворот с гербами и флагами. Замка как такового давно уже не существовало, но часть стены с воротами была оставлена и даже реставрирована как исторический памятник. Туристы подходили к воротам, фотографировались около них и отправлялись в
