племянники по-прежнему боялись его «всезнайства», которое могло привести в смущение всякого менее одаренного человека.
Как мы уже убедились, у родни Канариса не было никаких офицерских традиций. Кроме того, в общественных кругах, тесно связанных с бурно развивающейся экономикой, карьера профессионального военного не пользовалась популярностью. Руководители промышленного производства с известным предубеждением относились к помещичьим отпрыскам в армии, а офицеры из аристократов величали промышленников «торгашами» и «слесарями». Владельцы индустриальных предприятий не сомневались в необходимости иметь сильное войско для обеспечения безопасности рейха; их сыновья по возможности проходили службу в «хороших» полках и становились офицерами резерва. Отец Вильгельма сам дослужился в немецких саперах до старшего лейтенанта резерва и высоко ценил дисциплину и порядок. Однако серьезных глав семей, приученных самостоятельно зарабатывать на жизнь и точно все рассчитывать наперед, ничуть не соблазняла «малодоходная» офицерская карьера как пожизненная профессия для собственных сыновей. Благосклоннее, чем офицерский корпус сухопутных войск, общество воспринимало командный состав военно-морского флота, где не столь явственно давали себя знать «феодальные» пережитки и сословные предрассудки. И все-таки отец колебался, не зная, стоит ли одобрить стремление младшего сына служить в морском флоте. Не успев принять окончательного решения относительно выбора профессии для Вильгельма, отец, еще не старый (ему исполнилось только 52 года), внезапно умер от сердечного приступа осенью 1904 г., находясь на лечении в Бад-Наухейме. Следующей весной Вильгельм окончил реальную гимназию в Дуйсбурге, успешно сдав экзамен на аттестат зрелости. Мать не препятствовала его желанию стать морским офицером, и 1 апреля 1905 г. Вильгельм Канарис поступил в Киле в Королевский морской корпус.
Глава 2
Молодой офицер
Обучение в морском корпусе требовало от будущих морских офицеров значительных физических и умственных усилий. За короткий общевойсковой подготовкой на суше следовало девятимесячное заграничное плавание на учебном судне сначала по северным морям, а затем по Средиземному морю или в водах Атлантического океана, омывающих Вест-Индию. В 1905 г. в качестве учебных судов использовались парусные фрегаты, дополнительно оснащенные вспомогательными двигателями. Помещения для кадет были довольно примитивными, морская служба – суровой и утомительной. Физические нагрузки перемежались с теоретическими занятиями. Изучали навигацию, разные виды вооружений, а также приобретали другие, необходимые для будущих флотских офицеров знания. Невысокого роста, худощавый, Канарис оказался достаточно сильным и выносливым, чтобы справляться со всеми обязанностями. От природы высокоодаренный и сообразительный, он легко усваивал теорию, без труда выдерживая любые экзамены. Испытывая отвращение к так называемой шагистике, Вильгельм тем не менее умел подавлять это чувство и вел себя так, чтобы не вызывать нареканий со стороны своего начальства. Один из бывших товарищей Вильгельма, знавший его еще в первые годы службы в морском корпусе, рассказывал, что уже тогда у Канариса проявлялись личные качества, которые впоследствии стали отличительными чертами его характера. Он, по словам собеседника, быстро все усваивал, не торопился с выводами и редко выходил из себя. И верно, на протяжении всей жизни Канариса отличали естественная сдержанность и умеренность во всем. Не следует, однако, думать, что он был скрытным человеком и честолюбцем. Напротив, Вильгельм зарекомендовал себя хорошим товарищем, охотно участвовал в юношеских проказах, которые свойственны молодежи 16–20 лет, испытывающей естественную потребность дать выход накопившейся энергии. Ему доставляли удовольствие веселые морские «байки», независимо от того, слушал ли он или рассказывал сам. Другими словами, при первом же выходе из тесного семейного круга в большой внешний мир успешно прошел проверку на пригодность присущий Вильгельму юмор. Этот неброский, лукавый юмор и постоянная готовность прийти на помощь всякому попавшему в беду, вероятно, в какой-то мере предопределили, что Канарис в своей «команде» скоро стал одним из тех, кому принадлежала не совсем четко очерченная, но ведущая роль, как это обыкновенно бывает в любой учебной группе кадет, среди молодых офицеров или студентов и вообще в каждом коллективе молодых людей.
После окончания морского кадетского корпуса и присвоения звания морского фенриха теоретическое и практическое обучение Вильгельм продолжил в стенах морского училища, расположенного также в Киле. Снова тренировки с различными видами вооружений, затем, с осени 1907 г., служба на крейсере «Бремен», который курсировал в водах Западной Атлантики вдоль берегов Центральной и Южной Америки. Через год Канарису присвоили звание лейтенанта и назначили адъютантом командира корабля. В то время, как и ныне, революции и военные перевороты были в странах Латинской Америки обычным явлением, повседневной пищей политического бытия. Корабли крупных морских держав должны были заботиться о том, чтобы в частых вооруженных конфликтах не пострадали их экономические интересы, и о защите жизни и имущества своих граждан. С позиций адъютанта командира Канарис имел широкие возможности изучать политическую подоплеку всех этих событий, и, воспользовавшись предоставившимся шансом, он основательно познакомился с историей, культурой и особенностями общественной жизни испано- американского мира. Здесь Канарис сделал первые шаги в познании испанского языка, которым потом владел в совершенстве. Тогда же он приобрел первые навыки искусства обращения с людьми и ведения дипломатических и квазидипломатических переговоров. Благодаря свойственному ему такту и тонкому чутью Канарис добился хотя и небольших, но все же заметных успехов на политическом поприще, и неудивительно, что однажды молодой лейтенант не без известной гордости прикрепил себе на грудь орден Боливара, которым его наградило одно южноамериканское правительство.
Позднее некоторые сослуживцы Канариса утверждали, что из него якобы так и не получился настоящий морской офицер, что он был не столько моряком, сколько политическим интриганом. Как заявил Дёниц, давая показания перед международным военным трибуналом в Нюрнберге, Канарис вовсе не походил на остальных флотских офицеров, и он, Дёниц, ему не доверял. Высказывания офицеров, близко знавших Канариса перед Первой мировой войной и во время ее, звучат совсем иначе. По их словам, Канарис не принадлежал к числу бесшабашных сорвиголов, его трезвый рассудок сдерживал эмоции; прежде чем что-то предпринимать, он всегда оценивал степень риска, но если признавал какие-то меры необходимыми, то действовал решительно.
С крейсера «Бремен» Канариса перевели вахтенным начальником на торпедный катер в Северном море. Служба на этом маленьком судне была трудной и даже в мирное время – опасной. Ее справедливо считали высшей школой морского искусства. Как оказалось, Канарис абсолютно невосприимчив к морской болезни, которая на торпедном катере в плохую погоду не щадила даже бывалых моряков.
Осенью 1912 г. он вновь совершил загранплавание, уже на крейсере «Дрезден». Корабль находился в Восточном Средиземноморье с задачей – в начавшейся войне Балканских государств против Турции – защищать немецкие интересы. При этом Канарис получил хорошую возможность досконально изучить проблемы Балкан и морских проливов. Его увлекала пестрая уличная жизнь Стамбула, но ничуть не меньше – причудливая политическая конфигурация, сложившаяся вокруг бухты Золотой Рог. Он также неоднократно обсуждал с местными немцами вопрос строительства железной дороги на Багдад.
На следующий год, после короткого пребывания в родном порту, «Дрезден» отплыл курсом на Веракрус, чтобы сменить «Бремен» и занять его место на вахте вдоль атлантического побережья Центральной и Южной Америки. Так Канарис вернулся в знакомые места и к известным проблемам. Командиру «Дрездена», капитану 1-го ранга Кёлеру, опыт Канариса – к тому времени уже старшего лейтенанта – пришелся, разумеется, как нельзя кстати. А решать приходилось очень непростые задачи. В Мексике бушевала очередная революция. Шли ожесточенные бои между войсками президента Уэрты и отрядами мятежников за город Тампико. Большинство иностранных боевых кораблей покинули реку Тампико, только «Дрезден» упорно стоял на якоре в 30 морских милях от устья вверх по реке, несмотря на угрозу мятежников залить реку нефтью из огромных портовых резервуаров и затем ее поджечь. В результате «Дрезден» смог принять на борт многие сотни беженцев из числа граждан США и позднее передать их командующему американской эскадрой, стоявшей на внешнем рейде. В июле 1914 г. президент Уэрта подал в отставку, и «Дрездену» поручили доставить его в Кингстон (Ямайка). При выполнении этого трудного задания, требовавшего знаний местных условий и известного такта, Канарис активно помогал командиру корабля.
Покинув Кингстон, крейсер «Дрезден» направился в воды острова Гаити, где встретился с крейсером
