— Нет, я ещё не ушла. Но уже собираюсь уходить.
— Это хорошо, — непонятно что именно одобрил Вадик. — А то я тут обыскался… Носки вчера купил, принёс, на место положил, а сейчас никак не найду. Ты не видела?
— Нет.
— Ну, и где мне теперь их искать? — возмутился Вадик. — Мне скоро уже уходить! У меня бизнес! Я что — без носков идти должен?! Где они могут быть?..
— Понятия не имею, — спокойно сказала Аня. И даже с некоторым злорадством. Правда, тут же устыдилась этого злорадства и мирно посоветовала: — Вспомни, куда ты их положил.
— Я что, должен о всякой ерунде помнить? У меня серьёзный бизнес! Я не могу на ерунду отвлекаться!
— Ну, не вспоминай, — Аня вдруг невиданно осмелела. — Я бы, конечно, сама вспомнила, если бы вообще знала, куда ты их положил. Но я не знаю. Так что ничем помочь тебе не могу.
— Не занудствуй, — буркнул Вадик уже почти спокойно. Наверное, вспомнил, куда положил вчера носки. — Ты никогда ничем помочь не можешь… Ты скоро придёшь?
У Ани упало сердце. Он что, забыл, о чём они вчера говорили? Значит, неприятности только начинаются.
— Я пока не знаю, отпустят ли меня в ближайшие дни на новой работе, — сказала она осторожно. — Даже в типографии я уже сидеть не смогу. Все-таки человек в инвалидной коляске, от него не отойдёшь… Так что ты совершенно правильно решил насчет того, что мне надо из твоей квартиры выписаться. Действительно — зачем платить лишнее? Пятьдесят процентов! Это серьёзный расход.
— А?.. Да… — Вадик, кажется, вспоминал, решал он что-нибудь или не решал. Вспомнил: — Но это же ещё разводиться надо! Тоже расход.
— Я же говорила: это я беру на себя.
— Да, говорила… Ладно. Мне уже собираться надо. Ещё придётся зайти куда-нибудь поесть. В доме никакой нормальной жратвы не приготовлено.
— Без холодильника продукты долго не хранятся, — сказала Аня и опять почувствовала признаки злорадства. — Зимой, правда, кое-что на балконе можно держать.
— Советует она, а?! — Вадик опять начал раздражаться. — Советчиков на мою голову!.. До зимы еще дожить надо! А долги уже сейчас отдавать! А чем отдавать, а?
— И в этом я тебе уже ничем не могу помочь. У меня денег совсем нет. Только те сто рублей, которые ты мне дал вчера. Тебе их вернуть?
Он молчал и сопел в трубку. Аня ждала даже с интересом, потребует он вернуть эту сотню или нет. Ей казалось, что потребует.
— Эти копейки меня не спасут, — наконец хмуро ответил он. Похоже, и правда обдумывал её предложение. — Бизнес требует серьёзных вложений… Ладно, пока, некогда мне тут болтать.
И бросил трубку. На самом деле бросил, и как-то неудачно — сначала Аня услышала грохот, потом раздражённое чертыханье, потом опять какой-то стук, а потом короткие гудки.
И опять чуть не заплакала от облегчения, как вчера. Наверное, она и заплакала бы, но уже некогда было. Дама Маргарита велела приходить к двум, добираться до новой работы минут сорок, уже половина первого, а еще надо бы забежать в столовую и хоть чаю с пирожком перехватить. Рублей на двадцать.
Но на чай с пирожком её позвали девочки из компьютерного цеха. Она закрывала дверь корректорской на ключ, а они как раз целой стайкой бежали мимо, все — с одноразовыми пластиковыми тарелками и стаканчиками в руках, увидели её, вцепились, поволокли к себе, радостно приговаривая, что нынче у них такой пирог, какой и она, Аня, вряд ли сможет испечь.
Нынче у них оказался не только пирог, нынче у них опять был большой товарищеский чай с разнообразными закусками и действительно совершенно необыкновенных размеров яблочным пирогом — форматом «А-три», как определили приглашенные печатники. Может быть, пирог был даже больше, чем газетная полоса. Это в какой же духовке его пекли? И вкусный очень. И салаты тоже были очень вкусные. Так что Аня чуть не опоздала на новую работу к назначенному времени.
Но всё-таки не опоздала. Без пяти два она уже стояла перед коваными воротами и выбирала чугунный цветок, на сердцевинку которого следует нажать. На всякий случай нажала одновременно на три, для чего пришлось сильно растопырить пальцы. Одна из сердцевинок утонула под ее пальцем, Аня уже приготовилась отвечать на вопросы, но тут ворота щёлкнули и с лёгким жужжанием поплыли вправо. Неужели её с одного раза запомнили? Да ну, вряд ли. Скорее всего — перепутали с кем-то. Приняли за свою. Она всё-таки вошла, опять, как и вчера, оглянулась, понаблюдала, как ворота с тем же жужжанием закрываются, и не очень решительно пошла к подъезду. Железная дверь подъезда при ее приближении тоже щёлкнула и стала медленно открываться ей навстречу… Точно — её с кем-то перепутали.
За длинной стойкой сидел не вчерашний охранник, а какой-то совсем незнакомый. И не обращал на неё внимания. Аня подошла к стойке, тихонько покашляла, чтобы привлечь к себе внимание, и на всякий случай сказала:
— Я в седьмую квартиру. Меня должны ждать к двум часам. У меня паспорт есть.
— Я в курсе, — равнодушно отозвался охранник, даже не отрываясь от черно-белых экранов четырех маленьких телевизоров. — Мне только что из седьмой звонили. Вас в окно увидели. Можете пройти.
— Спасибо! — радостно поблагодарила Аня. — Вы мне очень помогли!
Охранник наконец обернулся, удивлённо глянул на неё и почему-то подозрительно спросил:
— Как помог? Чем это я помог? Шутка юмора?
— Нет, я шутить не умею, — ответила Аня. — У меня чувства юмора нет… Так что это не шутка юмора, а так… мысли ума.
И пошла уже знакомой дорогой по зеркальному полу и разноцветным коврам к лифту, слыша за спиной короткий одобрительный смех охранника и чувствуя, как мысли её ума от радостного ожидания, надежды и облегчения слегка прыгают, цепляют друг друга и перепутываются. Тихо, тихо… Надо тихо-тихо постоять на площадке, глубоко подышать, а потом не забыть закрыть рот. А то если человек на второе собеседование является с таким выражением лица, будто только что вышел из комы, — это ж любой сто раз подумает, прежде чем взять его на работу…
Правда, дама Маргарита еще вчера сказала, что берёт Аню на работу. Но дама Маргарита просто не видела сегодняшнего выражения её лица.
Глава 3
В первый день дама Маргарита знакомилась с Аней. На следующий день — знакомила Аню с полем деятельности, фронтом работ и оперативной обстановкой, как сама это назвала. А на третий день собралась уезжать.
— Царя Давида привезём в субботу или воскресенье, — на прощанье сказала дама Маргарита. — Скорее всего — в субботу, ближе к вечеру. Обед приготовишь такой, как вчера. Только побольше, человек, наверное… ну, на шесть-семь. Если не приедем в субботу, тогда в воскресенье приготовишь новый обед. Чтобы всё свежее было. Поняла?
— Конечно, — ответила Аня. — А если в воскресенье приедете, то куда старый обед девать?
— Как это куда? — удивилась дама Маргарита. — Выбросить, естественно.
— Весь?! — Аня не видела ничего естественного в том, что придётся выбрасывать праздничный обед, приготовленный аж на шесть-семь человек. — Это же какой расход страшный… Главное — совсем не оправданный. Харчо, например, на второй день ещё вкуснее. Вот вы сегодня не ели, а зря! Хотите попробовать? Там ещё много осталось. Сами убедитесь. И торт вам на второй день больше понравился. Это потому, что он сутки в холодильнике простоял. По правилам «наполеон» обязательно надо сутки в холоде выдерживать, а потом уже есть.
— Ладно, «наполеон» делай по правилам, — весело согласилась дама Маргарита. — А остальное пусть всё свежее будет. Вот ведь характер… Что тебе чужие расходы? В чужом кармане деньги считаешь?
