Дама молча смотрела на неё, вопросительно подняв брови. Ждала продолжения.
— И характеры у нас несовместимые, — вспомнила Аня ещё одну формулировку, подсказанную судейской девушкой. Подумала и на всякий случай расшифровала: — Всё разное — привычки, целевые установки, жизненные ценности, интересы… А сейчас он увлёкся… То есть серьёзно заинтересовался… То есть сейчас ему вообще не до меня.
Сейчас Вадик серьёзно заинтересовался малым бизнесом. Он это так называл. Решил торговать компьютерными дисками. Предполагалось, что он принял правильное решение. Но диски сначала надо было купить. Много — чтобы оборот был солидный. Чтобы купить много дисков для солидного оборота, Вадик продал всё, что можно было продать, — старую «шестёрку», перешедшую к нему от отца, железный гараж-«ракушку», ту мебель, которая была поновее, фарфоровый сервиз, который её мама и бабушка им подарили на свадьбу, и Анин компьютер. В компьютере было много уже сделанной работы и две книги, которые она ещё не вычитывала. Аня пришла с работы — а компьютера нет. Вадик сказал, что продал его за десять тысяч, и очень обиделся, когда узнал, что работы пропало на четырнадцать тысяч: «Почему ты не предупредила?! Ты же знаешь, как мне сейчас деньги нужны! Только о себе думаешь!» Ковёр, её дубленку и их обручальные кольца он тоже продал. Потому что ковёр всё равно немодный, дублёнка летом всё равно не нужна, а кольца они всё равно не носят — он не привык, а у неё пальцы похудели так, что кольцо соскальзывает. Вот он и продал, пока она не потеряла… Но денег все равно выручилось мало, на солидный оборот никак не хватало. Да ещё оказалось, что регистрация, аренда даже самого убогого ларька, «крыша», санэпиднадзор, налоговая инспекция — всё это стоит гораздо дороже, чем он предполагал. Тогда Вадик взял ссуду в банке. Под залог квартиры. Больше-то закладывать было нечего. Долги надо было отдавать, а отдавать было нечем, никакого оборота — ни большого, ни хотя бы маленького — не получилось. Торговля не пошла. Вадик считал, что виноваты продавцы — лентяи и жулики. Он уже трёх продавцов сменил, а торговли все равно никакой. Не самому же в том ларёчке сидеть? Он своё дело сделал, он такие бабки в бизнес вложил, а эти лентяи и жулики специально делают всё для того, чтобы эти бабки вылетели в трубу. Бабки правда вылетали в трубу со свистом. Почти все Анины заработки шли на погашение долгов. К тому же, и заработков стало меньше. Без компьютера было трудно. Приходилось читать распечатку, потом относить типографским наборщикам на правку, потом по второй распечатке делать сверку… Времени не хватало. Вадик потерпел месяца два, а потом сказал, что никакой серьёзной помощи от неё он не видит. Серьёзная помощь будет в том случае, если её мама продаст свой дом и вложит деньги в его бизнес. Он уже серьёзно интересовался ценами на недвижимость в райцентрах. Дом Аниной матери придется продавать срочно, поэтому больше семи тысяч долларов за него не возьмешь. Ну, и то хлеб… Хотя бы часть ссуды погасить можно будет. Не терять же ему квартиру только потому, что продавцы — лентяи и жулики, «крыше» и всем официальным инстанциям он платит из своего кармана, а от жены — никакой серьёзной помощи… Аня пошла и подала заявление о разводе. Ну, и как всё это можно рассказать постороннему человеку? Тем более — этой даме с бриллиантовым браслетом на прекрасной руке. Вряд ли вообще поймет, о чём идёт речь.
Дама и не поняла.
— Ну, мало ли кем мужики увлекаются, — пренебрежительно сказала она и махнула прекрасной рукой, разбрызгав браслетом сноп разноцветных искр. — Да если даже и серьёзно кем-то заинтересовался… Всякое бывает. Но за любовь бороться надо!
— С кем? — удивилась Аня. — Да и как бороться? Я не понимаю. Любовь или есть — или нет. Если есть — бороться незачем. Если нет — бороться не за что. Логично?
— Логично, — серьёзно согласилась дама. Опять внимательно поразглядывала Аню, осторожно спросила: — Так ты что… не страдаешь?
Аня как следует обдумала вопрос, неуверенно пожала плечами, виновато сказала:
— Кажется, нет. Уже всё прошло… проходит. Только устала очень.
— Это тоже пройдет, — тоном психотерапевта заметила дама. Вздохнула и вдруг заговорила совсем другим тоном — деловым и даже холодноватым: — Ну, ладно. Теперь о деле. В вашей дыре нет даже никакой фирмы по подбору персонала. Вот нам и пришлось объявление давать. До тебя уже приходили четыре женщины. Они старше, наверное, умеют больше, чем ты. Две из них уже работали помощницами по хозяйству в приличных семьях, могут принести рекомендации. Одна работала поваром в столовой. Одна — процедурной медсестрой. Все здоровы, справки есть. Я никогда не выбирала персонал сама. Скажи мне, пожалуйста, кого из них ты взяла бы в домработницы?
— Никого не взяла бы, — ляпнула Аня, не успев подумать. Смутилась и неловко объяснила: — Я бы домработницу не искала. Я ведь сама всё умею, так что мне незачем… А на вашем месте я взяла бы ту из них, которая самая добрая. Ведь все женщины умеют делать всё почти одинаково, правда ведь? А характеры у всех разные. Когда в доме постоянно находится чужой человек — это уже… не очень удобно. А если этот человек ещё и раздражительный, или назойливый, или мрачный, или очень громкий… Или командует всё время… Или обижается неизвестно почему… Тогда очень трудно жить будет. Даже если обеды лучше, чем в ресторане, и пыли нигде не будет, и всё постирано, поглажено и по полочкам разложено…
Она смешалась и замолчала, потому что дама вдруг тихо засмеялась. Над ней, что ли? Кажется, она ничего такого не сказала… Наверное, даме даже подумать смешно, что её домработницы могут продемонстрировать какие-нибудь неприятные черты характера. Или ей все равно, потому что она с домработницами просто не общается.
— А если вам всё равно, какой у человека характер, тогда нужно выбирать ту, которая лучше всех готовит… — Аня покрепче прижала сумку к животу, чтобы заглушить голодное бурчание, и мечтательно добавила: — Которая готовит хорошо и быстро. И много…
— Мне действительно всё равно, какой характер, — все ещё улыбаясь, сказала дама. — Да и как готовит — тоже всё равно. Я потому смеялась, что ты слова царя Давида повторила. Просто слово в слово, как будто слышала… Это я для него домработницу ищу, мне домработницы не нужны, у меня есть — и в Москве, и в Париже, и в Карловых Варах… Я здесь не живу. Здесь брат моего мужа живёт… Будет жить. Через неделю приезжает.
— Брат мужа? — Аню эта новость очень неприятно удивила. — Как же так… Я не знала… Он один здесь будет жить? Нет, тогда вам нужно кого-нибудь другого взять… другую. Извините. Я не думала, что домработница для мужчины нужна. Я вряд ли подойду. Я не сумею…
Она уже полезла из кресла, но дама остановила её движением прекрасной руки и насмешливо спросила:
— Что ты не сумеешь — харчо сварить? Пыль смахнуть? Полотенца в прачечную отдать?.. Или ты боишься, что он приставать к тебе будет?
— Я не боюсь! — Аня вспомнила, что мама всегда говорила ей: «Не умеешь врать — не берись… У тебя всё на лбу написано», — и на всякий случай уточнила: — Я не то, чтобы боюсь, а… не хотелось бы.
— А! — догадалась дама. — К тебе часто пристают, да? И, наверное, совсем не те, которые нравятся?.. Нет, здесь не тот случай. Царь Давид приставать не будет, я уверена… Во всяком случае, к тебе. Ему семьдесят недавно стукнуло. К тому же, пока он в инвалидной коляске — какие там приставания…
— Ах, инвалид, — успокоилась Аня. — Тогда ладно. Хотя с инвалидами трудно бывает. У них обычно характер портится, капризничать начинают, чудить… Но это ничего. К старости все так. А что с ним такое? Парализовало? После инсульта? Или с позвоночником что-то?
— Бог миловал, — довольно равнодушно ответила дама. — С чего бы его парализовало? Глупости какие… Просто ногу сломал. Лошадь сбросила, вот он и… Да и мой тоже хорош! Почти необъезженного жеребца брату на юбилей подарил.
— Зачем же он на необъезженного сел? — удивилась Аня. — Это же очень опасно! Я знаю, моя знакомая верховой ездой занимается. Она рассказывала, что объезжать лошадей — это настоящее искусство, этим специальные люди занимаются.
— Ну да, они этим и занимаются, — с неудовольствием сказала дама. — Что Сандро, что Давид… Джигиты чёртовы. Никаких нервов не хватает. Такой юбилей получился, что у меня до сих пор голова кружится. Да ещё и Давид не хочет у нас больше оставаться, сюда рвётся. Чего ему здесь?.. Ладно, хоть конюшни рядом нет — и то хорошо. А то бы прямо из коляски — и на коня! Я бы не удивилась.
