противника приземлиться в опасных для немцев местах. Для посадки огромного количества растений он решил привлечь мужское население, объявив, что добровольцев будут бесплатно кормить и даже заплатят за эту работу. Немецкие солдаты и французские добровольцы с огромным усердием копали «грядки для спаржи Роммеля». Запоминающаяся картина!
3. Создание препятствий непосредственно на береговой полосе. Роммель приказал во время отлива установить столбы наподобие частокола, надеясь с их помощью помешать кораблям противника подойти к берегу. Зачастую вся кропотливая работа по установке столбов шла насмарку во время сильного волнения. Но изобретательному фельдмаршалу все было мало. У него родилась идея увенчать каждый столб миной наподобие шляпы. Можете себе представить, какие гигантские усилия пришлось предпринять солдатам, чтобы установить по всему фронту эти необычные препятствия. Понятно, что для усиления всех рубежей не хватало ни времени, ни рабочих рук, ни материалов. Роммель болезненно реагировал, если не выполнялись его указания, и не желал выслушивать никаких оправданий.
Вечером, закончив с делами, Роммель обычно заходил к медсестрам из Красного Креста. Когда все собирались за столом, казалось, что мыслями Роммель где-то очень далеко. Он не курил, очень мало ел и пил. Его мозг постоянно генерировал новые идеи. Казалось, что он абсолютно равнодушен к природе, его не интересовали исторические ценности. Роммель был солдатом, и только солдатом. Сидя за обеденным столом, он часто брал карандаш и лист бумаги и набрасывал эскиз очередного приспособления. Затем передавал его генералу из инженерной службы и просил сообщить свое мнение на следующее утро. Он требовал, чтобы инженеры, артиллеристы и моряки тоже высказывали свои предложения относительно укрепления оборонительных рубежей. Роммель рано ложился спать, чтобы, проснувшись рано утром бодрым и свежим, вновь приняться за работу. Как правило, рядом с ним всегда находилась пара-тройка военных фотографов, которые при каждом удобном случае делали фотографии: «Роммель на побережье», «Роммель в инспекционной поездке» и тому подобное.
Фельдмаршал Роммель был не только хитер, храбр, находчив и полон идей, но и наделен богатым воображением. Ему пришло в голову затопить широкую полосу земли за расположением 15-й армии, но Рундштедт, не желая наносить вреда местному населению, отклонил его идею. Хотя с тактической точки зрения это было верное решение. Конечным пунктом инспекционной поездки был Рен, а оттуда мы, сделав приличный крюк через Ле-Ман, отправились в Париж. Роммель отправил всех сопровождающих вперед, и обратный путь мы проделали вдвоем на его машине. Воспользовавшись возможностью, он излил мне душу.
Как только мы выехали из Рена, Роммель начал рассказывать мне о кампании в Африке. Он подверг резкой критике ряд высокопоставленных персон. Все трудности с командованием, по его мнению, были связаны с отвратительной организацией верхних эшелонов командования. Приказы отдавали все, кому не лень: Гитлер, Муссолини, Верховное командование вермахта, главнокомандующий в Италии Кессельринг и рейхсмаршал Геринг. Как мог руководить кампанией даже такой человек, как Роммель, если столько людей вмешивались в его дела? Положение, в котором оказался тогда Роммель, очень напоминало ситуацию, сложившуюся на Западе. Рундштедт тоже был в какой-то степени лишен возможности самостоятельно принимать решения.
Роммель смог отбросить англичан и выйти к границам Египта. Он был спокоен, ведь за его спиной находились опорные пункты и базы снабжения на Суэцком канале. Но когда британский морской и воздушный флоты отрезали пути поставки, Роммель пал духом. В его распоряжении находилось не более восьмидесяти легких истребителей, ограниченные запасы топлива и боеприпасов. Кроме того, он понес значительные потери в танках. В Средиземноморье страны оси утратили превосходство на море и в воздухе. Многие суда, перевозившие подкрепление, боеприпасы и топливо, были потоплены. Роммель с самого начала неоднократно предупреждал Гитлера о возможности возникновения подобной ситуации, но так и не смог добиться никаких адекватных действий со стороны Верховного главнокомандующего.
Тогда Роммель вылетел к Гитлеру, чтобы лично объяснить возникшие проблемы. С горечью молодой фельдмаршал поведал о том, насколько сдержанно встретили его в штабе Верховного командования вермахта. Роммель дал выход накопившемуся гневу в присутствии гитлеровского окружения. Однако днем Гитлер пригласил фельдмаршала на чай, открыто продемонстрировав свое расположение к Роммелю. «Окружение» мгновенно отреагировало и стало вести себя более дружелюбно. Так обычно и происходит в подобных случаях, и не только в военных кругах.
За всю поездку Роммель ни разу не сказал ничего плохого о самом Гитлере. Он гневно высказывался в адрес системы в целом, но ограничивался исключительно военной сферой, не затрагивая политическую сторону, которая, казалось, не вызывала у него никакого интереса. Роммель выразил надежду, что союзники дадут ему время до мая, а «затем могут высаживаться», заявил он. Роммель рассчитывая, что к маю он успеет в должной мере усилить береговую оборону. Кроме того, он объяснил, почему хочет разместить танковые дивизии вблизи побережья. Он ознакомился с modus operandi[39] британских ВВС в Африке и был убежден, что в любом случае не удастся перебрасывать танковые дивизии ни днем, ни по ночам, поскольку они будут тут же атакованы с воздуха.
Вполне убедительная причина. Но в таком случае требовалось заранее знать место высадки противника, ведь, следуя его логике, если танковые дивизии займут неправильную позицию, то уже не смогут переместиться в другое место. Кроме того, если противник подвергнет фортификационные сооружения массированному обстрелу, то тогда, как считал Рундштедт, и танки попадут под обстрел. Так не лучше ли оставить их в глубоком тылу? Обе точки зрения имели право на существование. Кроме того, не стоит забывать, что Рундштедту обещали к началу вторжения на Запад прислать дополнительные авиационные формирования. К сожалению, Гитлер полностью не разделял ни одну точку зрения. Гитлер принял компромиссное решение. Позже он передал в распоряжение Роммеля несколько танковых дивизий, оставив командование Западного фронта без резерва.
Во время поездки Роммель затронул личные темы. Он признался, что после войны мечтает разбить у своего дома большой фруктовый сад, построить оранжереи и выращивать в них цветы и овощи. Надо сказать, что оба фельдмаршала, Рундштедт и Роммель, любили цветы и животных; в этом их вкусы полностью совпадали. Я с большим интересом слушал Роммеля, и мы не заметили, как оказались уже в окрестностях Парижа и умудрились проскочить Ла-Рош-Гийон, где располагался штаб группы армий «Б». Но я жил в отеле «Георг V», и Роммель сначала завез меня.
За эту поездку я лучше узнал Роммеля, понял его человеческую сущность. Провал кампании в Северной Африке теперь не казался мне результатом ошибок, допущенных фельдмаршалом Роммелем. В любом случае инициативность Роммеля, его неутомимый и изобретательный ум заслуживали самой высокой оценки.
В 1944 году создалось настолько тяжелое военно-политическое положение, так осложнилась ситуация с людскими и материальными ресурсами, что никакое минирование, посадки и возведение «частоколов» не могли остановить вторжение союзников. Было бессмысленно надеяться, что возможно удержать огромной протяженности фронт. Никакие технические усовершенствования не могли оказать существенное влияние на ход событий. 6 июня 1944 года союзники произвели высадку на побережье.
Вполне вероятно, что поначалу, по результатам аэрофотосъемки, разведывательных операций и наземной разведки, союзники не могли составить четкое мнение относительно объектов, находившихся на побережье. Но очень скоро они поняли, сколь незначительными средствами располагает противник, который, испытывая недостаток в людских и материальных ресурсах, собирался оборонять широкую береговую полосу.
Зимой штаб командования Западного фронта, как я уже говорил, размещался в гостинице «Георг V» в Париже, а весной переехал в Сен-Жермен. Переезд был связан с дефицитом угля, необходимого для протапливания парижских гостиниц. Рундштедт, начальник его штаба и личный адъютант поселились на вилле с садом. Рундштедт, обожавший цветы, долгие часы проводил в разговорах со старым садовником- французом.
В 1943 году в доме не было подвала, который можно было использовать в качестве укрытия во время воздушных налетов. Любая бомба могла разрушить весь дом. Мало того, дом практически не охранялся, и любой человек с улицы мог спокойно зайти на виллу. Рундштедт даже не задумывался на эту тему. Он никогда не носил оружие, и во время прогулок его сопровождал только адъютант. По утрам они проходили
