одарена свыше, и превозносила мужчин вроде Кальметы, Акколти или Триссино в выражениях значительно более теплых, чем те, что она использовала для Ариосто. Но стоило ей обратить свои мысли на вопросы государственной важности, как она словно сбрасывала с себя невидимые оковы, выпрямлялась и демонстрировала оригинальность суждений и почти дьявольский ум.
Как и следовало ожидать, ее усилия, связанные с выходом во внешний мир, оставляли немного времени для нежного и интимного мира женщины. Появлявшаяся временами нежность, так ей несвойственная, была отголоском слабой наследственности со стороны мягкой и нежной матери. Изабелла не была столь привлекательной, как ее придворные дамы, но так следила за своей внешностью, что, будучи довольно приземистой, создавала полное впечатление величественной фигуры.
Неизбежный приезд Лукреции впервые пошатнул устои созданного Изабеллой мира. Она не знала, чего ожидать от новой невестки и ее двора, с которым никто не решался конкурировать. К этому моменту каждый считал своим долгом сообщить Изабелле о красоте и достоинствах Лукреции, но непосредственно из уст бывшего мужа Лукреции (который первым браком был женат на сестре маркиза Мантуанского) она слышала клеветническую версию о скандальном прошлом новоявленной невестки. Необходимость относиться к подобной женщине как к равной и оказывать ей как хозяйке Феррары должное уважение, было ничто по сравнению с мыслью о той роли, которую Лукреция сможет играть на границе ее владений, в ее родном городе и среди людей, которые называли ее, Изабеллу, «первой женщиной эпохи» и даже «богиней». Каждое сообщение о богатстве и очаровании конкурентки наносило очередной удар по самолюбию Изабеллы Мантуанской.
Долгие зимние месяцы, с октября по январь, при дворе Мантуи были до предела заполнены делами. Изабелла муштровала прислугу, часами изучала новые фасоны, подбирая цветовые гаммы, бархат и меха, чтобы найти наиболее оригинальное сочетание. Она не довольствовалась золотом и парчой и отыскивала новые идеи в украшенных цветными рисунками рукописях. Изабелла занималась пением, аккомпанируя себе на лютне. Она знала, что Лукреция обожает танцы, и решила превзойти ее даже в этом. Она не только научилась французским и итальянским танцам, причем при полном отсутствии способностей к этому виду искусства, но и овладела навыками учителя танцев.
14 ноября 1501 года, в то время как Лукреция в Риме все еще мучилась от неопределенности положения, герцог Эрколе уже послал Изабелле официальное приглашение на свадьбу. Совсем недавно оригинальный текст помог пролить свет на вопрос, который на протяжении длительно времени ставил историков в тупик. Почему на свадьбе Борджиа-Эсте в Ферраре Изабелла появилась одна? Почему ее не сопровождал муж? Люцио, заслуживающий наибольшего доверия историк дворов Мантуи и Феррары эпохи Ренессанса, расценивает факт отсутствия Гонзага в Ферраре как недоверие к герцогу Валентинуа, который своей страстью к интриганству наводил ужас на всех тиранов Италии. Люцио цитирует письмо из Бользано от Маттео Мартино да Буссето маркизу Мантуанскому, в котором он сообщает, что папа заключил тайный союз с Францией и Венецией и отдал распоряжение, чтобы армия Валентинуа напала на Феррару во время свадебных торжеств и захватила в плен владельцев тех территорий, которые он собирается оккупировать. Гипотеза кажется столь абсурдной, что, как я полагаю, могла вынашиваться только при дворе императора Максимилиана, чей рассудок был явно расстроен. Буссето советует маркизу Мантуанскому не оставлять своих владений и вести пристальное наблюдение на границах. Письмо написано 9 декабря 1501 года и, как нам теперь ясно, не имеет никакого отношения к отсутствию Франческо Гонзага на свадьбе. Именно герцог Эрколе был тем, кто воспрепятствовал появлению Гонзага по причинам, изложенным им в письме дочери.
Письмо начиналось с официального приглашения маркизы Мантуанской на свадьбу: «Ваша Светлость должна присутствовать на свадьбе, поскольку является нашей дочерью». И дальше: «Нам кажется предпочтительнее, чтобы, учитывая сложившееся положение, Его Светлость Франческо Гонзага не появлялся у нас, и я уверен, что Его Светлость проявит благоразумие, внимательно рассмотрит вопрос, полностью отдавая себе отчет в происходящем». Это больше чем совет, это – приказ. «Ваша Светлость в состоянии объяснить ему это», – заканчивает письмо герцог, тем самым показывая, что он более уверен в понимании со стороны дочери, нежели со стороны зятя. Итак, если Гонзага испугался (а для этого у него были серьезные основания), то герцог Феррарский, который был не из тех, кого могли напугать бредовые фантазии, стал первым, кто поддержал его. Свойственное Валентинуа стремление к завоеваниям было общеизвестно, и Эрколе был осведомлен о том, что папа жаловался на Гонзага Сарацени и Беллингьери, говоря, что он «излишне свободен в речах» и прежде всего виновен в том, что давал пристанище его, понтифика, врагам, включая Джованни Сфорца. Вот почему Изабелла отправляется в дорогу без мужа. Ее сопровождает маркиза Котронская, а в Ферраре встречают невестка Елизавета Гонзага, герцогиня Урбинская и близкая подруга Милия Пио ди Монтефельтро – одна из самых остроумных женщин своего времени. Изабелла знала, что они разделяют ее взгляды и будут поддерживать во всех вопросах.
Свадьба Борджиа в Ферраре запустила в действие огромный механизм и даже развязала закрытый кошелек герцога, хотя он и вел подробный учет всех расходов. Джикомо и маэстро Никколо получили заказы на изготовление шкатулок. Придворный ювелир вставлял новые драгоценные камни в старую оправу. Бернардино, венецианский гравер, вместе с Джорджио делла Корделле и Франческо Спаньоле занимались новой сбруей с золотыми пластинами для лошади жениха. Художники Фино и Бартоломео да Бресци разрисовывали, красили и покрывали позолотой экипажи, в которых должны были ехать придворные дамы. На улицах, в замке Тедалдо и в Сарацено и Сан-Доменико были установлены деревянные эстрады для актеров, которые должны приветствовать невесту. Но больше всего народу, настоящая армия, было задействовано в подготовке театральных представлений – комедий, интермедий и так называемых мавританских танцев под личным руководством герцога. Постановщики Эрколе Паниццато и Филлипо Пиццабекари ломали голову над тем, как добиться впечатления, достойного аудитории и отмечаемого события. В большом зале палаццо делла Реджионе художники и декораторы под руководством художника Якопо Майнарди декорировали белой, красной и зеленой тканью ступени, которые должны были выдержать пять тысяч зрителей, драпировали золотой тканью балдахин герцога, развешивали гирлянды из зелени и изобразили огромные гербы д'Эсте и Борджиа, а также великого покровителя Феррары – короля Франции. Пока сотня актеров, музыкантов и танцоров репетировала свои выступления, составлялся перечень театрального реквизита. Этот невероятный по масштабам список включал: плюмажи из страусовых перьев для Джованни Массариато, сорок фунтов специального страховочного каната, колокольчики, тамбурины и цветные шары для маэстро Бельтрано, двадцать четыре зеркала для маэстро Джорджио, шестнадцать навесов из красного шелка для мессира Люка, украшенные вышивкой перчатки для Марино, полосатые цветные чулки для Сальваторе Байони, тридцать девять колец, чтобы «мнимые мавританки» вставили их в уши, шпоры, ожерелья и маски феррарского специалиста Джероламо делла Виола, таинственный «музыкальный шарик», парики, меха, канделябры, ленты, пояса, колокольчики, трубы, непонятные предметы одежды, сорочки, камзолы, плащи и башмаки.
До Ферарры Лукреция с компанией добирается с несколькими остановками. Они проезжают через Сполето, где Лукреция когда-то была губернатором. В Урбино их встречает знаменитая Елизавета Гонзага, герцогиня Урбинская и сестра маркиза Мантуанского. Миновав Пе-заро, они двигаются дальше на север. Все расстроены дошедшими до них слухами: Джан Баттиста Карраччьо-ло, жених прекрасной Доротеи, которую похитил Валентинуа, собирается на них напасть. 28 января они приезжают в Болонью, где их принимает семейство Бентивольо, тирана этого города. В замке Болоньезе, одном из красивейших замков Бентивольо, происходит встреча Лукреции с Альфонсо д'Эсте. Жених и невеста проводят какое-то время «в приятной беседе о присутствующих», после чего Альфонсо откланивается. Последняя часть пути проходит по реке. Утром 1 февраля 1502 года Изабелла д'Эсте Гонзага с братом доном Джулио отправляются встречать Лукрецию на последнем этапе пути.
Следующая встреча, которой более всего страшилась Лукреция, состоялась в Торре-делла-Фосса, где герцог Эрколе ожидал свою невестку с группой придворных сановников. Как только лодка коснулась берега, Лукреция встает, быстро проходит по мостику и наклоняется, чтобы поцеловать руку свекру. В свою очередь герцог поднимает ее, заключает в объятия, произносит слова приветствия, берет за руку и ведет ее и наиболее влиятельных членов ее двора к своему большому золотому «Буцентав-ру» – кораблю, предназначенному для праздничной церемонии. Здесь Лукрецию ожидают послы, чтобы выразить дань уважения невесте, а затем все присутствующие входят в своего рода беседку, где Лукрецию усаживают между французским и венецианским послами. Изабелла д'Эсте оказывается между венецианским и
