Врачи из Феррары и Мантуи (их прислала Изабелла) настолько хорошо потрудились над доном Джулио, что можно было надеяться на частичное восстановление зрения в обоих глазах. 6 ноября герцог Альфонсо распорядился перевезти брата в Феррару. На Джулио страшно смотреть: его левый глаз страшно распух и нет правого века. Альфонсо настаивал на примирении, но Джулио был простым смертным, а потому вынашивал планы мести.
Альфонсо понимал всю необходимость примирения. Срочно требовалось положить конец подстрекательству, исходившему из Мантуи, и заставить замолчать всех тех, кто был настроен против семейства д'Эсте, в том числе и в Риме, где папа Юлий II подверг сомнению официальную версию и хотел добиться ясности. Дону Джулио было обещано так много, что в конце концов бедняга согласился сохранять спокойствие. 23 декабря к Альфонсо и Ипполито приводят младшего брата. Вечер. При свете факелов вид бледного, обезображенного лица Джулио вызывает слезы на глазах у Альфонсо. Кардинал, похоже, абсолютно спокоен. Во всяком случае, по голосу не скажешь, что его волнует происходящее. Он говорит, что недоволен собой и постарается стать хорошим братом. Джулио призывает Альфонсо обратить внимание, насколько безжалостно с ним поступили. Долгая пауза. Джулио не может заставить себя произнести слова прощения. Наконец, он выдавливает их из себя. Теперь Альфонсо может слегка отдышаться. Он просит братьев жить в мире между собой и с ним. Он сказал мудрые, справедливые, но совершенно бесполезные слова.
Итак, метафорические раны наскоро подлатали, и оптимистически настроенный Альфонсо посчитал, что примирения братьев можно добиться одними нравоучениями. Мало того, он приказал удвоить заботу о доне Джулио.
Все беды прошедших месяцев – смерть отца, маленького сына, чума, голод, изуродованные глаза Джулио – вызвали у Альфонсо вполне понятную реакцию. Он снял наложенные герцогом Эрколе в последние годы жизни запреты на карнавальные костюмы и придумал новые забавы для простого люда, игры, театрализованные представления и рыцарские поединки. Это был первый устраиваемый им карнавал, и ему хотелось создать незабываемое зрелище. Ежедневные маскарады и ежевечерние балы и театрализованные представления, после которых гости заканчивали вечер в апартаментах герцогини. Думая о доне Джулио, старые придворные только качали головами, неодобрительно отзываясь о таком необузданном веселье. Что уж говорить о том, что начисто заброшены все государственные дела и не рассматриваются даже прошения горожан!
Помолвка Анджелы Борджиа стала главным событием сезона. Безусловно, не с Джулио, которому теперь, больше чем когда-либо, требуются дисциплина и порядок, свойственные духовной жизни, причем до такой степени, что Лукреция собственноручно пишет приору Джеросолимитани в Венецию с просьбой о должности и бенефициях для своего деверя в Мальтийском ордене. Семейство д'Эсте желало одного – увидеть пылкую Анджелу замужем, чтобы больше не возникало никаких внутрисемейных неожиданностей. 18 декабря 1506 года Проспери отправляет важное сообщение: «Я пришел к заключению, что донна Анджела родила ребенка на корабле». Быстро находят человека, готового ради выгоды (близкое родство с правящим домом) не обращать внимания на ее сомнительное прошлое. Этим человеком оказался Алессандро Пио де Сассуоло.
Карнавал, естественно, вызвал тоску и гнев дона Джулио, забытого своими эгоистичными братьями и ветреной Анджелой. Пребывая в одиночестве в темной комнате, дон Джулио, прислушиваясь к шумному веселью, царящему в Ферраре, размышлял о своем незавидном положении и плакался на судьбу. Ферранте подпадает под влияние брата, тем более что и сам ненавидит старших братьев. Вдвоем они шаг за шагом разрабатывают план мести. Виноват не только кардинал; герцог, не желающий сурово покарать преступника, ничуть не лучше брата. Мысль избавиться от старших братьев и в качестве награды получить герцогство кажется обоим восхитительной. Поначалу детальное обсуждение плана тешило их самолюбие, но постепенно у них созрел заговор. К ним присоединились и другие, недовольные сложившемся положением вещей: Альбертино Боччетти (Альфонсо д'Эсте претендовал на Сан-Чезарио, принадлежавший Боччетти), его зять Джерардо де Роберти, капитан стражи герцога, и Джан Чанторе ди Гуасконья, священник, благодаря изумительному голосу пользовавшийся особой благосклонностью Эрколе и Альфонсо. Абсолютно ясно, почему младшие братья замышляли заговор, а вот с какой стати к ним присоединился Джан Чанторе, понять трудно. Может, он возлагал большие надежды на младших братьев д'Эсте, а может, у него были личные причины ненавидеть герцога Альфонсо. Так или иначе, но этот толстый гасконский священник присоединился к Джулио и Ферранте. Заговорщики продемонстрировали полную несостоятельность даже в совершении преступления. Воспользовавшись тем, что Альфонсо безоговорочно доверял священнику, во время очередной вечеринки гасконец связал обнаженного герцога прямо в постели куртизанки. Заговорщики собирались воспользоваться ядом, поэтому Джан Чанторе не посмел заколоть герцога кинжалом. Он сам же и освободил Альфонсо, который тут же разразился смехом, решив, что стал участником новой игры. Заговорщики предприняли еще одну попытку. С оружием в руках они поджидали Альфонсо на перекрестке дорог, а он в тот день поехал другим путем.
В апреле 1506 года, оставив бразды правления в руках жены и кардинала Ипполито, Альфонсо отправился путешествовать. Вероятно, именно в это время кардинал, мастерски расставив сети, выявил исполнителей заговора и сообщил об этом старшему брату.
Получив сообщение, Альфонсо тут же покинул Бари, где вместе с кузиной Изабеллой Арагонской обследовал замки и крепости (вероятно, там он видел Родриго, сына Лукреции). 2 июля он приезжает в Луджо, где его уже поджидает тайно прибывший туда Ипполито. Всеми была отмечена особая бледность и нервозность Альфонсо, когда 3 июля он появился в Ферраре. Дон Джулио, интуитивно почувствовав неладное, собрался отправиться в Мантую к сестре Изабелле. Но без предупреждения захлопнулась западня, устроенная кардиналом; Джулио попался. Боччетти, Роберти и дон Ферранте арестованы; дону Джулио обещана жизнь, которую он должен провести в тюрьме. Джан Чанторе, отправившийся в Рим и за счет актерских данных добившейся расположения любовницы кардинала, пойман несколько позже. После того как участники заговора сознались в подготовке преступления, они безоговорочно были признаны виновными. В присутствии дона Джулио и дона Ферранте Боччетти и Роберти четвертовали на площади. Ферранте ждала та же участь, но, когда он уже поднимался на эшафот, герцог великодушно сохранил ему жизнь. Казнь заменили пожизненным заключением. В одной из башен замка подготовили две камеры, одну над другой, побелили в них стены, а двери замуровали. Еда и редкие посетители, приходившие убирать помещения, попадали внутрь камер через небольшие отверстия, сделанные высоко в стене, почти под самым потолком. Позже узникам разрешили общаться друг с другом в третьей камере, предоставленной в их распоряжение, светлой и просторной, из которой была видна улица с расположенной на ней больницей Святой Анны. Самое удивительное, что сменилось два поколения герцогов д'Эсте, а братья все еще находились в заточении. Дон Ферранте умер, проведя в тюрьме сорок три года, а спустя еще десять лет Альфонсо II, племянник Лукреции, освободил дона Джулио после пятидесятитрехлетнего заточения.
«Зло порождает зло», суммируя общие чувства, под веселый перезвон колоколов, орудийные залпы и благодарственный молебен, заявил Никколо да Корреджо. Имущество Джулио и Ферранте было распределено между друзьями Альфонсо, придворными и Андреа Понтеджино, знаменитого тем, что плюнул в лицо Джулио, когда того закованного в цепи доставили из Мантуи. Лукреция ухитрилась спасти одного из сторонников Джулио, капеллана дона Рейнальдо, являвшегося первопричиной возникшей враждебности. В платежной ведомости Лукреции за 1508 год он фигурирует в качестве состоящего на службе капеллана.
Тем временем мир был охвачен волнением в связи с создавшейся политической обстановкой. Нам уже известно, что понтифик Юлий II, ненавидевший Борджиа всеми фибрами своей души, проводил политику Александра VI и герцога Валентинуа. Он хочет установить полное господство Святого престола над всеми территориями, которые на протяжении столетий находились в руках непокорных феодалов. Венеция должна вернуть несколько территорий, захваченных у Романьи в период падения Валентинуа. Непи, Сермонета и Кемерино, недолговечное наследие сына Борджиа, вернулись к папе, который передал их римским баронам (в свое время Александр VI отобрал эти земли у баронов), чтобы заручиться их дружбой и защитить собственные границы. Желая укрепить союз с Орсини, Юлий II обдумывал возможность заключения двух браков. Один между его дочерью, красивой и умной Феличией делла Ровере, и Джаном Джордано Орсини, а второй между его племянником Никколо делла Ровере и Лаурой Орсини, дочерью Орсино Орсини и Джулии Фарнезе, которая некогда считалась дочерью Александра VI и Джулии Фарнезе. В
