аэропланами, два вагона с серебряной валютой. В плен был взят начальник штаба 9-й дивизии, которому Чжан Цзучан приставил к голове револьвер и заставил передать на станцию Шаньхайгуань, чтобы части противника, стоявшие там, сдались. Взятые нами пленные передавались китайцам, которые по регистрации их освобождали на все 4 стороны. Многие из них поступали служить Чжан Цзучану. За время похода жителей приходилось встречать очень мало. Они при нашем приближении или уезжали в Тяньцзинь, или прятались из-за боязни. Те же, которые оставались в деревнях, были настроены к нам очень доброжелательно»[107].
Русский бронепоезд был направлен в Шаньхайгуань, где «было много неприятельских эшелонов с войсками и куда было передано из Ланч-жоу требование о сдаче. Когда бронепоезд подошел к станции, то кем-то сзади его были испорчены стрелки, и когда он, маневрируя, подался назад, то задняя платформа соскочила с рельс. Не смущаясь этим, его начальник Букас предложил командирам четырех стоящих на станции эшелонов сдаться. У них началось продолжительное совещание и, в конце концов, они сдались одному импровизированному бронепоезду без всякого участия наших пехотных частей и были доставлены им в Ланч-жоу»[108].
Так Русская бригада численностью меньше батальона била полностью укомплектованные китайские дивизии. Известие о боевых качествах русских облетело весь Китай, и они стали популярны у всех китайских маршалов.
«Немного отдохнув[109], бригада двинулась на Тяньцзинь, опрокидывая части У Пэйфу, вселяя бодрость и уверенность в соседние мукденские полки. Перед Рождеством был занят Тяньцзинь, где Нечаев был представлен Чжан Цзолину. Все русские получили денежные награды. Тут же к Чжан Цзучану прибыл Меркулов и был назначен при нем старшим советником»[110].
По данным участников боя за Тяньцзинь, русские двинулись в эшелонах в его сторону. Впереди их был русский бронепоезд, «который накануне выезжал за три станции вперед и имел перестрелку с противником, потеряв убитым корнета Филиппова. У могилы убитого эшелоны остановились, помолились, хотя священника у нас не было, и двинулись дальше. Не доезжая одной станции до Тяньцзина, с нами произошла заминка. Находившиеся в городе иностранцы воспротивились нашему входу туда, но мы это сделали, и наши эшелоны вошли на станцию Тяньцзин-главный, где стояло много составов с частями противника, которые нам сдались. Здесь же стояли части Фына, которые изменили У Пэйфу и перешли к нам. Консульский корпус заявил протест: на каком основании в китайской армии иностранные части, русские и японские. Генерал Чжан Цзучан ответил им, что «русских войск у него нет, а есть китайские войска русской национальности, японцев же совсем нет». Но японцы, по требованию своего консула, покинули отряд, который запретил им участвовать в китайской гражданской войне под страхом уголовного преследования и лишения японского гражданства»[111].
Уже в первых боях русские столкнулись с непониманием китайского командования. Как красные, так и белые вспоминают «характерный сюжет из 1924 г. Войска Нечаева занимают фронт. В один прекрасный день части У Пэйфу идут на них в атаку. Почти сразу же Нечаев получает приказ: «Стреляй!» По примеру каппелевцев нечаевцы молчат. Серые шеренги противника медленно продвигаются вперед. Приказ повторяется: «Огонь!» Русские окопы молчат. Штаб в третий раз командует: «Стреляй!!! Скорее!» Молчание. И только когда храбрецы У Пэйфу подходят совсем близко, нечаевцы открывают беглый огонь. Большинство нападавших уложены на месте, остальные обращаются в паническое бегство. Из штаба немедленно появляется конный ординарец: «Шэма ваша не исполняй приказ? Шэма раньше не стреляй?!» Нечаев отвечает: «Да потому, что раньше стрелять не имело смысла. Наша тактика – подпустить противника как можно ближе и расстрелять его почти в упор. Это дает наибольший эффект. Нужна только выдержка, но это – дело тренировки». Штаб отвечает на это: «Ваша ничего не понимай! Твоя не можешь слишком много убивай! Убивай не надо, мало-мало пугай надо!»[112]
Несколько дней до 11 ноября русские отдыхали. Потом их свели в 1-й батальон и двинули дальше на юг. Дойдя до станции Ченг-Сиен Тяньцзинь-Пукоуской железной дороги, они остановились для укомплектования. С 20 ноября они стали 1-й бригадой 2-й армии. Тут же был сформирован 1-й эскадрон Конного дивизиона и прибыл из Тяньцзиня 2-й эскадрон сибирских казаков полковника Размазина. Из-за отсутствия коней эскадроны были пешие. Дивизион принял полковник Бартеньев, офицер 13-го гусарского Нарвского полка[113]. Уже 27 ноября у русских был создан Технический батальон, в который вошли пулеметная и бомбометная роты и команда связи.
Сюда же, в Ченг-Сиен, прибыл в самом начале 1925 г. вызванный из Харбина Чжан Цзучаном «полковник Генштаба» М. А. Михайлов, будущий начштаба Русской группы. В начале 1925 г. командование решило начать операции на Нанкин и Шанхай. В Пукоу 16 января 1925 г. в обстановке полной секретности – запрещено было разводить огонь и курить – их погрузили на катера, шаланды и баржи, двинув вниз по течению Желтой реки для выхода в тыл противнику, генералу Чи Бинвену, чтобы обойти город Чикианг. Шли в ночной тьме, без огней вдоль берега, занятого противником, а места высадки никто хорошо не знал. Сведений о силе врага не было, как «не знали глубины у берегов, где бы можно было пристать судам». Из- за этого русский десант всю ночь проплутал. На рассвете 17 января, после трудного пути, в том числе и по каналам, без лоцмана, они увидели идущие по реке плоты с лесом у самого Чикианга и высадились по ним около города не замеченными врагом. Первым высаживался дивизион Бартеньева, «лихо заскочив на берег», по которому охранение сделало несколько выстрелов. Под его прикрытием высадился весь отряд. После этого они атаковали противника, охваченного паникой, отбросив его от берега. Пехота русских пошла на деревеньку впереди, а конники – вдоль берега. За деревенькой был канал шириной 50 метров, перейти который было невозможно, и тогда русские заставили китайскую полицию дать им лодки. Пока пехота занималась этим, Бартеньев преодолел канал вплавь, заняв деревеньку, откуда бежали в панике враги, сбрасывая с себя при этом, по свидетельству десантников, «все, вплоть до туфель»[114].
Русские пошли к городу по тропинкам через залитые водой рисовые поля. Перешли неглубокий вязкий канал шириной 20 метров и ринулись к железной дороге. В этом бою был убит генерал Мельников. Вместо него Нечаев назначил полковника Стеклова, молодого офицера. По донесению младших офицеров, это случилось так: когда русские пошли в атаку на полотно железной дороги, «во фланг нам был открыт сильный ружейный огонь. Командир батальона Мельников лично вел два взвода к семафору. За валом засели китайцы, которые стреляли, не целясь, больше вверх, так что поражений наших не было. Шагов за 100 до вала эти два взвода, сбросив скатки и передохнув минуту, бросились с Мельниковым в атаку. Противник частью бежал из-за вала, залег в канаве за ним и был взят в плен. Во время атаки был тяжело ранен полковник Гуськов (Гульков). Ранил его сзади умирающий китаец. Ранен был в грудь навылет и поручик Филиппович»[115]. Русские продвинулись за вал, но залегли «из-за меткого ураганного огня. Выяснилось, что стреляли европейские колониальные войска, принявшие нас за хунхузов и прекратившие бой, когда они разобрали, в чем дело. В это время и был смертельно ранен Мельников[116]. Тогда же в нашем тылу была слышна орудийная стрельба и временами видны взрывы»[117]. Это помогал десанту русский бронепоезд «Чан-Чжен» поручика Булычева, подошедший с другого направления.
Не выдержав сильного артиллерийско-ружейного огня, русские роты отошли за вал. Большую часть раненых не успели забрать. «На следующий день они были найдены с отрубленными головами»[118].
В ночь с 17 на 18 января 1925 г. противник оставил Чикианг. Утром 18 января он был занят русскими. Успехи белогвардейцев сильно взволновали коммунистов. Так, нарком иностранных дел СССР Чичерин 16 января того же года сообщал одному из чекистов, возглавлявшему проведение операций против белоэмиграции, что Нечаевский отряд «белых кондотьеров безнаказанно разгуливает по всему Китаю и, пользуясь своей высокой военной квалификацией, одерживает победы». Далее он указывал на необходимость ликвидации отряда с помощью официального дипломатического давления и на разложение его через каналы ГПУ[119].
Во время этой кампании, по данным самих китайцев, русские особенно отличились при взятии города Чжэньцзян[120].
В следующих боях у крепости Каоинь был убит генерал Золотарев, штаб-офицер для поручений отряда и
