Привыкшему к подачкам, подходить С развязностью к моей подруге в играх, К твоей руке, священной, как печать Монаршая и царская присяга! Я б мог стада Басанского холма Перереветь.[157] Я, точно зверь, затравлен. Об этом невозможно толковать, Отвешивая вежливо поклоны, Как палачу спасибо говорить За ловкие движенья. Возвращаются служители с Тиреем.
Отхлестали? Первый служитель
Пребольно, повелитель. Антоний
Он кричал? Просил прощенья? Первый служитель
Он просил пощады. Антоний
Пусть сетует отец твой, если жив, Что ты не дочь. Ты розгами наказан За службу Цезарю. Жалей о том. Пускай тебя на будущее время Бросает в дрожь от вида женских рук. Ступай назад к своим. Пусть Цезарь знает, Как приняли тебя. Скажи, что я Не выношу его высокомерья. Он только видит, кем я стал теперь, А кем я был, нарочно забывает. Он злит меня, а это легкий труд, В особенности в данную минуту, Когда мои созвездия зашли И озаряют бездны преисподней. А если он найдет мои слова И то, как обошлись с тобой, обидным, То мой вольноотпущенник Гиппарх На службе у него, и ваша воля Хлестать его, и вешать, и пытать, Чтоб сосчитаться. Так ему и скажешь. Теперь же марш отсюда. Тирей уходит.
Клеопатра
Кончил ты? Антоний
Моя луна земная закатилась. Антонию конец. Клеопатра
Я подожду. Антоний
Чтоб Цезарю польстить, ты строишь глазки Его рабу! Клеопатра
Так плохо знать меня! Антоний
