где на столе неоконченная партия в шахматы, о которой он все время помнил.
Когда можно, он тут же удирает, ускользает от своей славы. С удочками на рыбалку, на прогулку с дочерьми, с женой в театр. На трибуне стадиона он самый незаметный зритель, сядет так, чтобы никто не видел, да еще воротник пальто поднимет.
Яшин естествен. Помню, как-то раз я помогал уругвайским журналистам беседовать с ним. Был поставлен вопрос: «Что надо делать, чтобы взять пенальти?»- «А ничего не надо делать, взять пенальти нельзя. Только если нападающий ошибется…» Журналисты были шокированы таким ответом лучшего вратаря мира, взявшего немало пенальти на своем веку. Я попросил его, входя в положение коллег, хоть что-нибудь добавить к ответу. «Что же я, про свое дело еще придумывать должен?» – вот и было его добавление.
Мне ни разу не приходилось специально брать у Яшина интервью, хотя мы иногда встречаемся и вместе побывали на стадионах многих стран. Бывало, разговаривали о разных вещах, но никогда между намл не появлялся блокнот. Должен признаться, немножко жаль, что детали разговоров не были записаны и теперь забыты. Из почти 600 матчей, сыгранных Яшиным, думаю, что я видел сотни полторы. И все-таки, когда приходится говорить с Яшиным, наблюдать за ним, меня никогда не оставляет ощущение, что этот человек знает о своем деле много больше того, что говорит, и, конечно, много больше того, что знаем все мы. Я верю, что кому-то удастся написать об этом человеке так, как он этого заслуживает. Будет, наверняка будет книга о Яшине, вратаре, которому много лет аплодировал весь мир.
1970
КТО ЖЕ ТАКОЙ ПЕЛЕ?
Вот ведь задача – писать о Пеле! Что ж, запастись мешком восклицательных знаков и на одной высокой ноте – от начала и до конца? Так можно. В этом не будет ни ошибки, ни преувеличения. С 1958 года этого бразильского негра считают лучшим футболистом мира, причем на удивление единодушно. Никому и в голову не приходит поставить под сомнение хоть какую-то грань его дарования. Поразительно, что за целый футбольный век (а десятилетие в жизни игрока как раз и равно веку) не нашлось Пеле конкурентов. Единственный, пожалуй (его так и называют – европейским Пеле), чья слава тоже гремела, – Эйсебио много раз решительно
отказывался от претензий на какое-либо сравнение. Я почему-то убежден, что в нем говорила не естественная скромность, а профессиональная честность. Но мы еще вернемся к этому сопоставлению.
Помню, как я долго и настойчиво добивался у Миши Месхи, чем же хорош Пеле, ожидая ответа квалифицированного и точного, ответа мастера. А Миша знай себе твердил: «Как сказать? Понимаете, Пеле -это сказка!»
Помню, как Лев Яшин, человек чрезвычайно аккуратно отмеряющий оценки, сказал совершенно уверенно и даже, как мне показалось, с известным разочарованием: «Пеле, если захочет, забьет гол кому угодно, любой команде, любому вратарю. Он все может».
Но не пора ли, пока мы не зашли далеко, сойти с проторенной дорожки восхищений и отставить в сторону мешок с восклицательными знаками? В конце концов нет особой нужды доказывать читателю, каков Пеле. Летом 1965 года он лично представился нашим любителям футбола в Лужниках, и от его полуторачасового концерта память осталась у очевидцев на всю жизнь. Александр Пономарев, ранее не видевший Пеле, до этого матча вечно подтрунивал над журналистами: «Раздуваете, раздуваете…», а когда увидел, сказал: «Оказывается, вы его замалчивали…»
Существует ли Пеле без восклицательных знаков? Да, наверняка. Я бы даже считал, что истинное его значение состоит в том, что этот игрок, наподобие ну что ли Гамлета, поставил перед мировым футболом вопрос – «быть или не быть?». Поэтому знак вопросительный мне представляется даже вернее его характеризующим, чем восклицательный.
Но прежде припомним некоторые факты.
В Бразилии я наблюдал подчеркнутое, какое-то интимное уважение к сборной команде СССР. Один местный журналист объяснил мне, в чем тут дело: «Ну как же, Пеле ведь дебютировал в 1958 году в Гетеборге в матче с вашими, а у нас в народе помнят все, что касается Пеле».
Этому дебюту мне посчастливилось быть свидетелем. У него была предыстория. До матча со сборной СССР бразильцы играли с англичанами. Результат 0:0 при явном превосходстве бразильцев. Я хорошо запомнил, как фатально не везло центру нападения Маццоле. Ему отвели роль пушки, а мяч от его ног, как назло, не шел в ворота. Не могу ручаться, но допускаю, что тренер бразильцев Феола выпустил на следующий матч Пеле, наглядевшись вдоволь на злоключения Маццолы и не желая получить инфаркт.
Итак, левым центральным нападающим на матч со сборной СССР вышел 17-летний Пеле. Сейчас, желая проверить себя, я заглянул в подшивку «Советского спорта» и в свои старые блокноты. К великому своему разочарованию, убедился, что в моем газетном отчете Пеле не упоминается, а в блокноте он фигурирует только в составе.
Как же так? И вспоминается, как в тот день всех затмил другой дебютант-Гарринча, показавшийся стадиону каким-то чудом. Он, кстати говоря, и был чудом. А оба мяча в наши ворота забил Вава. В общем, в том матче Пеле (его держал тогда Виктор Царев) как-то еще не сверкнул, не бросился в глаза.
Но уже со следующего матча он стал известным, когда забил единственный гол сборной Уэльса. А вскоре и знаменитым, после его трех голов французам и, наконец, в финале чемпионата, двух – шведам. Один из этих двух обошел всю прессу, а на «Росунде» вызвал взрыв бешеного восторга, несмотря на то, что забит был в родные шведские ворота.
Пеле тогда принял мяч на грудь и вырвался из окружения трех шведских защитников, продолжая держать мяч на груди, потом, не замедляя рывка, скинул мяч вперед и вниз на ногу и ударил, не оставив шансов вратарю. Сидевший неподалеку от меня Гавриил Дмитриевич Качалин вскрикнул: «Что он делает!», словно Пеле поступал не по правилам, так невероятно выглядела его цирковая ловкость.
Мир узнал о Пеле в несколько дней, увидел его приемы, единственные в своем роде, и сразу признал его «самым, самым, самым».
А был Пеле в ту пору совсем иной, чем нынче. Худенький юнец, большеголовый, длиннорукий, какой-то нескладный, эксцентричный. И думалось тогда, что его удачи этой самой своеобычностью и предопределены.
С тех пор Пеле стал мужчиной. У него литая мускулатура, он словно бы выпрямился, выровнялся, стал образцовым атлетом, не осталось и следа былой угловатости.
Мы иногда (и не без оснований) ищем у больших мастеров каких-либо особенностей в телосложении, которые объяснили бы их способность выполнять тот или иной сложный прием. Но в том-то и уникальность Пеле, что он, возмужав, стал безупречно сложенным и умеет одинаково хорошо выполнять не отдельные излюбленные приемы, а всю бесконечно разнообразную футбольную работу. Поэтому говорить приходится не о его исключительности и неповторимости, а об его идеальности.
Нет, это пустое занятие перечислять его игровые добродетели. Пришлось бы называть все качества, которые только можно предусмотреть для игрока. Он как бы заявляет всем: смотрите, я и есть футбол.
Его однажды спросили, что он считает своим недостатком. Пеле ответил: «Я недостаточно хорошо играю на любых местах в команде».
Однажды я наблюдал тренировку сборной Бразилии в Рио, на стадионе «Флуминенсе». Кстати замечу, что на этой тренировке, которая была среди буднего дня, присутствовало тысяч двадцать зрителей. Так вот, когда началась двусторонняя игра, Пеле выступил в роли защитника. А так как с мячом он обязательно серьезен, то и тут он играл на совесть. Признаться, мне было сначала досадно, что вижу Пеле занимающимся не своим делом. Но он сумел и в обороне оказаться самым заметным. Пеле пласировался перед атакующим, словно опутывал его сетью, так, что тому некуда было деться. И стадион начинал
